– Я не…
– Молчать! Не твое дело! Я послал тебя туда. Я. Надо было выполнить это задание для меня! Хуан Меркадо играл на нашей стороне! Мы… Я принял решение сохранить ему жизнь, а меня переиграли.
В самиздатовских запретных книгах цитируются характеристики наставников‑иезуитов, которые учили братьев Кастро: Фидель – одаренный, непослушный, агрессивный, он не умеет проигрывать. Рауль – уравновешенный, хладнокровный, его трудно разозлить. Я всю жизнь этому верила, но оказалось, что книжки врут. Лицо Рауля побагровело. Стоило ему сейчас сказать слово, и ребята из ГУР вывели бы меня к цветочкам и пустили пулю в голову. И он вполне мог сказать это слово.
Рауль вскочил из‑за стола и уставился на меня таким долгим и неподвижным взглядом, что я про себя подумала: уж не хватил ли его удар? Он, однако, сумел взять себя в руки и пробормотал:
– Не твое это было дело.
Сел, глотнул кофе.
– Зачем же ты ехала в Америку, если не ради того, чтобы отомстить за отца? – спросил он уже спокойно.
Вопрос по существу. Я его не раз себе задавала.
– Затем же, зачем вступила в Национальную революционную полицию. Чтобы узнать истину. Вы помните, что такое истина?
– Не умничай, офицер Меркадо. Я мог бы и тебя, и твоего капитана, и брата, и мать бросить в подземелье лет этак на пятьдесят. Всю
– …твой отец работал на меня? Хуан Меркадо был офицером ГУР.
– Он же был билетером на пароме!
– Был, верно, и что же? Держу пари, он, так или иначе, знал в Гаване каждого. Работал с нами с самого начала. Еще мальчишкой. С самой юности, – объяснил он.
– Он никогда не говорил с нами о революции, – произнесла я дрожащим голосом, забыв о необходимости держать себя в руках.
– Конечно. Он и не должен был.
– Неправда!
Меня обуяло отчаяние: при всех своих грехах отец не мог быть еще и стукачом.