– Куда едем?
– Заткнись.
Южные пригороды. Лачуги, целые поселки жестяных хибарок. Немощеные дороги, повсюду следы ураганов.
Я не узнавала этот район. Неужто здесь у ГУР помещение для пыток?
Впереди возник силуэт какого‑то холма. Испанское поселение колониальных времен превратилось в трущобу. Свиньи рылись прямо посреди дороги. Старики спали в придорожных канавах.
Начинало светать. Мы поднимались в гору.
Мне почудилось что‑то знакомое…
– Это район Сан‑Франсиско‑де‑Паула?
– Тебе же сказали – заткнись!
В автомобиле нас четверо: водитель, я и эти два громилы из ГУР.
В Сан‑Франсиско‑де‑Паула когда‑то жил и работал Эрнест Хемингуэй. Мне не приходилось бывать тут вот уже несколько лет.
У поворота проселочной дороги «Лада» забуксовала в грязи. На вершине холма виднелась гасиенда девятнадцатого века с большими воротами.
На контрольно‑пропускном пункте охранники из кубинской разведки дремали под бугенвиллеей.
«Лада» подала ублюдочный сигнал, и, как бы компенсируя его неполноценность, водитель с бычьей шеей прокричал в окно грубое ругательство.
Солдат в зеленой нестроевой форме распахнул ворота, за ними открылась длинная аллея жакаранд и манговых деревьев. В ветвях суетились попугаи, трогоны, раскрашенные в цвета кубинского флага, и желтогорлые зяблики. В воздухе зловеще парили фрегаты, раскинув крылья, подобные кривым турецким саблям.
Машина подъехала к одноэтажному дому в испанском колониальном стиле. В Гаване немало таких домов, однако все они обветшали и разваливаются на части. Уцелели лишь те, что стоят в районе, где сосредоточены иностранные посольства. Дом, к которому мы подъезжали, мог похвастаться новой крышей и стенами, недавно выкрашенными кремовой краской.
У входа стоял черный «крайслер‑нью‑йоркер» пятидесятых годов.
– Где это мы?
– Уймись, цыпа, сколько раз тебе повторять: заткнись!
«Лада» остановилась. Водитель помог мне выйти. Молодой человек в синей форме подошел к машине и приложил палец к губам.
– Что все это значит?
– Тихо. Он еще спит, – вполголоса ответил молодой человек.
– Кто?
– Кофе не хотите?
– Что? А, да… Хочу.
Подошли к дому. Ставни были открыты, просматривались не только комнаты, был виден и пейзаж, простиравшийся по ту сторону дома, до самой Гаваны.
– Сюда, – указал молодой человек и повел меня к домику за усадьбой.
Перед распахнутой дверью приютилось несколько столиков. Человек шесть сотрудников Министерства внутренних дел пили за ними кофе.
– Алекс, еще чашечку, тут к нам только что пожаловали из Мехико.
Алекс, пожилой седовласый человек с очень темной кожей, взял кофейную чашку и повел меня к столику подальше от сотрудников.
Улыбнулся мне, произнес тихонько, глядя на них:
– Паразиты!
Вернулся с кофейником и сахарницей:
– К сожалению, поесть ничего не осталось.
– Ничего. Где мы находимся?
– На вилле «Финка Вихия». – Он с удивлением посмотрел на меня и ушел.
Где‑то я это название слышала, только не помню где. Налила себе эспрессо, добавила кубик белого сахара. Не дав ему раствориться, начала пить.
На Кубе хорошо умеют делать две вещи – сигары и кофе. Местные кофейные зерна, местный сахар, вода тоже местная. И крепкий! Действует молниеносно, и, несмотря на постепенно овладевающую мною панику, я не смогла не улыбнуться.
Впервые за последние дни в голове прояснилось. Я откинулась на спинку белого пластикового кресла и облегченно выдохнула.
Так, Меркадо, почему бы тебе не разобраться, что происходит? Я в каком‑то саду.