Ты видел это, Якоб? госпожа Магда неспешно освободила свою ладонь из руки молодого воина и вновь взялась за кубок.
Видел, сударыня. Мне казалось, что я сам там был.
Выпей вина и я расскажу тебе, чем всё это закончится Польский отряд разделится. Большая часть людей, принявших участие в нападении, получит свои деньги и разойдётся. Но пятеро, захвативших добычу, отправятся в деревню Гринсбене. Там один из них, пан Моралек, попытается избавиться от своих бывших товарищей. Он или зарежет их поодиночке, или, что вероятнее, отравит всех разом. В конце концов, пан останется наедине со своей добычей. Вот тут и придёт твой черёд. Ты отберёшь её у него. Если он будет сопротивляться, тогда убей его. Не жалей, это опасный человек и задумал он безбожное дело. А то, что ты у него захватишь, доставь сюда, в школу.
Так мне следует немедленно ехать туда, в Гринсбене? Поспею ли я? Не сбежит ли он за это время куда-нибудь в Краков?
Не волнуйся, дружок, ласково усмехнулась госпожа. То, что ты видел, ещё не произошло. Оно произойдёт немного позже. Ты сможешь всё это увидеть воочию. Всего через две недели Никуда он от тебя не денется.
А что они похитят, сударыня? Нечто важное?
Ничего особо ценного, поверь мне. Это старый серебряный сосуд. Он похож на арабскую масляную лампу. Или кубок. Но, если он попадёт в злые руки, умеющие колдовать, то может принести людям много несчастий. Мы не можем этого допустить. А Господь поможет тебе.
Глава 8. Вторая реликвия
Орденский замок Мариенбург, давший начало одноимённому городу, служил резиденцией Великого магистра Тевтонского ордена с 1309 по 1456 годы. В 1410 году, во время Грюнвальдской битвы, он был осаждён польско-литовскими войсками во главе с королём Владиславом II Ягайло. После поражения рыцарей при Грюнвальде резиденция Великого магистра подверглась жестокой и продолжительной осаде. Город Мариенбург был разрушен, однако сам замок полякам взять не удалось. В 1456 году гохмейстер20 Людвиг фон Эрлихсхаузен передал замок в уплату долга богемским наёмникам, а те перепродали его польскому королю Казимиру IV. Так орденский замок оказался в составе Польши. Сам же Великий магистр на время поселился в замке Меве.
В 1457 году Людвиг фон Эрлихсхаузен начал сборы в Кёнигсберг. Он собирался сделать резиденцией Ордена именно этот город. В начале июня Великий магистр Тевтонского ордена покинул своё убежище в Меве и отправился к берегам Остзее21. Он полагал, что население Кёнигсберга более охотно поддержит Орден, а не Польшу, как это показали события двухлетней давности. Город хорошо укреплён. Один Королевский замок чего стоит! Кроме того, в ближайших к нему городах Альтштадте, Кнайпхофе и Лёбенихте тоже имеются оборонительные сооружения. А понадобится построят ещё! Ни чехи, ни поляки с литовцами в Кёнигсберге ему не будут страшны. Он ещё не понимал, что после Грюнвальда крест Тевтонского ордена подрублен, и основательно.
Часть груза Людвиг фон Эрлихсхаузен отправил морем, но основные богатства Ордена решил везти лично посуху, причём, по возможности, выбирая «тайные тропы». В его планы не входила встреча с Яном Косцелецким22 и другими польско-литовскими рыцарями. Старый вояка прекрасно чувствовал себя в седле, чего нельзя было сказать о качающейся под ногами скользкой палубе. В этой, основной части перевозимого груза, немалое место занимали книги, архив Ордена, его бухгалтерия. Здесь же находились военные и церковные реликвии, а также казна.
Гохмейстера сопровождал великий комтур управитель орденского имущества, интендант и эконом Иоганн фон Менгеде и ландмейстер Ульрих фон Лентерсхайм. В свиту Великого магистра входили также: верховный госпитальер, руководитель больниц, странноприимных домов и постоялых дворов Ордена, верховный ризничий, отвечающий за приобретение, изготовление и распределение всей амуниции и вооружения, а также тресслер или казначей, ведающий вопросами финансового управления.
Всего в колонне было одиннадцать братьев-рыцарей, сотня одетых в серые кафтаны братьев-сариантов, из которых были не только воины, но оруженосцы и денщики, а также два десятка братьев-священников. Никаких геральдических украшений, вычурных плюмажей, разве что на копьях развивались вымпелы и штандарты. Колонна сохраняла строгость и была похожа на могучий серо-белый топор, рассекающий беспечно дремлющий зелёный массив.
Прибытие в Кёнигсберг ожидалось в первых числах июня.
Перед самым отъездом из замка Меве, к Великому магистру Тевтонского ордена пожаловал рыцарь Антуан Норфролкский, как поговаривают, один из последователей самого знаменитого некогда ордена Храма, и, среди своих сподвижников, пытающийся возродить былое могущество храмовников. Он смиренно попросил гохмейстера уделить и его скромному грузу место в общей колонне. «Мы перевозим святыни тамплиеров», с лёгким английским акцентом произнёс он, но у нас недостаточно людей, чтобы предоставить им надёжную охрану. Позвольте, ваша светлость, мы примкнём к хвосту кавалькады и тем самым усилим вам арьергард». Людвиг фон Эрлихсхаузен любезно дал своё согласие.