О том, что ПЕРЦОВКА входила в «скромную» продовольственную корзинку жителей Москвы 19 века упоминал в рассказе «Юнкера» А. И. Куприн: «О, языческое удельное княжество Москва! Она ест блины горячими, как огонь, ест с маслом, со сметаной, с икрой зернистой, с паюсной, с салфеточной, с ачуевской, с кетовой, с сомовой, с селедками всех сортов, с кильками, шпротами, сардинами, с семушкой и с сижком, с балычком осетровым и с белорыбьим, с тешечкой, и с осетровыми молоками, и с копченой стерлядкою, и со знаменитым снетком из Бела озера. Едят и с простой закладкой, и с затейливо комбинированной.
А для легкости прохода в нутро каждый блин поливается разнообразными водками сорока сортов и сорока настоев. Тут и классическая, на смородинных почках, благоухающая садом, и тминная, и полынная, и анисовая, и немецкий доппель кюммель, и всеисцеляющий зверобой, и зубровка, настойка на березовых почках, и на тополевых, и лимонная, и ПЕРЦОВКА, и всех не перечислишь».
О том, что ПЕРЦОВКА входила в ассортимент ресторанных блюд дореволюционной России мы узнаем из рассказа еще одного классика литературы Ивана Бунина «Ида»:
«Однажды на Святках завтракали мы вчетвером, три старых приятеля, и некто Георгий Иванович, в Большом Московском.
По случаю праздника в Большом Московском было пусто и прохладно. Мы прошли в старый зал, бледно освещенный серым морозным днем, и приостановились в дверях нового, выбирая, где поуютней сесть, оглядывая столы, только что покрытые белоснежными тугими скатертями. Сияющий чистотой и любезностью распорядитель сделал скромный и изысканный жест в дальний угол, к круглому столу перед полукруглым диваном. Пошли туда.
Господа, сказал композитор, заходя на диван и валясь на него своим коренастым туловищем, господа, я нынче почему-то угощаю и хочу
пировать на славу. Раскиньте же нам, услужающий, самобраную скатерть как можно щедрее
И через минуту появились перед нами рюмки и фужеры, бутылки с
разноцветными водками, розовая семга, смугло-телесный балык, блюдо с раскрытыми на ледяных осколках раковинами, оранжевый квадрат честера, черная блестящая глыба паюсной икры, белый и потный от холода ушат с шампанским
Начали с ПЕРЦОВКИ».
ПЕРЦОВКА по воспоминаниям опять же Владимира Гиляровского обязательно входила и в ассортимент народных кабаков России в 19 веке.
«Иван Елкин! Так звали в те времена народный клуб, убежище холодных и голодных кабак. В деревнях никогда не вешали глупых вывесок с казенно-канцелярским названием «питейный дом», а просто ставили елку над крыльцом
Чистый пол, чистые лавки, лампада у образа. На стойке бочонок с краном, на нем висят «крючки», медные казенные мерки для вина. Это род кастрюлек с длинными ручками, мерой в штоф, полуштоф, косушку и шкалик. За стойкой полка, уставленная плечистыми четырехугольными полуштофами с красными наливками, желтыми и зелеными настойками. Тут были: ерофеич, ПЕРЦОВКА, малиновка, рябиновка и кабацкий ром, пахнущий сургучом.
Целовальник молча снял шкаличный крючок, нацедил водки из крана вровень с краями, ловко перелил в зеленый стакан с толстым дном и подвинул ко мне. Затем из-под стойки вытащил огромную бурую, твердую, как булыжник печенку, отрезал «жеребьек», ткнул его в солонку и подвинул к деревянному кружку, на котором лежали кусочки хлеба».
ПЕРЦОВКА была настолько распространена, что в специальной литературе с рецептами приготовления настоек в части приготовления перцовой водки указывалось: «Эта водка настолько общеизвъстна, что нътъ необходимости и разсказывать, какъ она готовится».
ПЕРЦОВКА производилась и в промышленных масштабах и связана с известными ликероводочными «королями» Шустовыми.
Словосочетание «шустовский коньяк» известно многим. Однако не будет лишним вспомнить, что торговый дом «Шустов» производил не один лишь коньяк, более того и начинал свое дело не с него.
Основатель династии ликероводочных королей Леонтий Архипович Шустов вел свою родословную от вольноотпущенного крепостного крестьянина из Рязанской губернии. Перебравшись в Первопрестольную, шустрый, веселый и общительный Леонтий славился своим страстным увлечением к собиранию предписаний (рецептов) старинных русских наливок и настоек, коих во множестве сохранилось в монастырях и у рачительных хозяек. Изготовлял их, совершенствовал, изобретал сам.
Позднее на скопленные средства устроил с сыном в 1863 г. в бывшей кузне небольшой винокуренный заводик: один перегонный куб, трое рабочих, склад для хранения пшеницы. Создал торгово-промышленную компанию «Н. Л. Шустов и сыновья», цель которой по уставу «производство и продажа дозволенных законом спиртных напитков».
Поставив задачу выпускать только высококачественные напитки, поднимались, не в пример многим недобросовестным скоробогатеям-водочникам, медленно.
Поднимались не только благодаря отменному качеству своих напитков, но более хитроумными рекламными затеями.
В «винном погребке» Шустовых до 200 напитков, среди них известные и по сию пору «Спотыкач», «Запеканка», «Зубровка», «Нежинская рябина на коньяке» и, конечно же, «ПЕРЦОВКА»!