Я еду в Париж, сообщил Корсо, разглядывая в зеркале толстуху, которая каждые пятнадцать секунд совала монетку в щель игрального автомата, словно ее загипнотизировали незамысловатая музыка и мелькание цветной рекламы, фрукты и звоночки, так что двигаться могла только сжимающая рычаг рука и так до скончания века. Там заодно займусь и твоим «Анжуйским вином».
Приятель сморщил нос и глянул на него настороженно. Париж дополнительные расходы, новые сложности, а Ла Понте был книготорговцем скромным и очень скупым.
Ты же знаешь, я не могу себе такое позволить мне это не по карману.
Корсо медленно допивал пиво.
Очень даже можешь. Он достал несколько монет, чтобы заплатить и за себя, и за приятеля. Я еду совсем по другому делу.
По другому делу? повторил Ла Понте с явным интересом.
Макарова поставила на стойку еще две кружки. Это была крупная светловолосая сорокалетняя женщина, коротко подстриженная, с серьгой в одном ухе память о той поре, когда она плавала на русском рыболовном судне. Одета она была в узкие брюки и рубашку с закатанными почти до плеч рукавами, которые открывали на редкость крепкие бицепсы. Хотя не только они придавали ей сходство с мужчиной в углу рта у нее вечно дымилась сигарета. Ее легко принимали за уроженку Балтики, но всем обликом, и особенно грубоватыми манерами, она скорее напоминала слесаря-наладчика с какого-нибудь ленинградского завода.
Прочла я вашу книгу, сказала она Корсо, раскатывая букву «р». При этом пепел от сигареты сыпался на мокрую рубашку. Эта Бовари просто несчастная идиотка.
Рад, что ты сразу ухватила суть дела.
Макарова протерла стойку тряпкой. С другого конца зала из-за кассы за ней наблюдала Зизи полная противоположность Макаровой: гораздо моложе, миниатюрная и очень ревнивая. Случалось, перед самым закрытием они в подпитии начинали драться на глазах у последних клиентов правда, те, как правило, были своими людьми. Однажды после такой потасовки Зизи, с лиловым синяком под глазом, разъяренная и жаждущая мести, решила хлопнуть дверью. И пока она не вернулась через три дня, Макарова не переставала лить слезы, которые капали и капали в кружки с пивом. В ночь примирения заведение закрылось раньше обычного, и можно было видеть, как они куда-то отправились, обняв друг дружку за талию и целуясь в подворотнях, словно юные влюбленные.
Он едет в Париж, Ла Понте кивнул на Корсо. Хочет ухватить удачу за хвост. У него в рукаве спрятан туз.
Макарова собирала пустые стаканы и глядела на Корсо сквозь дым своей сигареты.
Да у него вечно что-нибудь припрятано, гортанно произнесла она, не выказав ни малейшего удивления. То в одном месте, то в другом.
Потом она составила стаканы в раковину и, поигрывая квадратными плечами, пошла обслуживать других клиентов. Макарова глубоко презирала представителей противоположного пола и исключение делала разве что для Корсо, о чем и сообщала во всеуслышанье, объясняя, почему не берет с него деньги за последнюю рюмку. Даже Зизи относилась к нему вполне терпимо. Однажды Макарову арестовали за то, что она во время демонстрации геев и лесбиянок разбила морду полицейскому, и Зизи всю ночь просидела на скамейке перед полицейским управлением. Корсо принес ей бутерброды и бутылку джина, потом переговорил со своими знакомыми из этого заведения, и они помогли замять дело. Зато у Ла Понте все это вызывало нелепую ревность.
Почему в Париж? спросил он рассеянно, ибо внимание его было поглощено другим. Левый локоть Ла Понте погрузился во что-то восхитительно мягкое и податливое. И он, разумеется, пришел в полный восторг, обнаружив, что его соседкой по стойке оказалась юная блондинка с пышной грудью.
Корсо глотнул пива.
Я заеду еще и в Синтру, это в Португалии. Он продолжал наблюдать за толстухой у игрального автомата. Просадив всю мелочь, та протянула Зизи купюру для размена. Теперья работаю на Варо Борху.
Его друг присвистнул: Варо Борха самый крупный библиофил в стране. В его каталог попадало совсем немного книг, но только самые лучшие; и еще про него шла слава, что если он хотел что-либо заполучить, то за ценой не стоял. Ла Понте, на которого новость произвела заметное впечатление, потребовал еще пива и новых подробностей. При этом в лице его мелькнуло что-то хищное как всегда, стоило ему услышать слово «книга». Ла Понте был, конечно, человеком очень прижимистым и откровенно малодушным, но в завистливости его никто не посмел бы упрекнуть, если только дело не касалось красивой женщины, которую можно загарпунить. В профессиональном плане сам он вполне довольствовался добытыми без особого риска качественными экземплярами и искренне уважал друга: тот работал с клиентами совсем иного полета.
Его друг присвистнул: Варо Борха самый крупный библиофил в стране. В его каталог попадало совсем немного книг, но только самые лучшие; и еще про него шла слава, что если он хотел что-либо заполучить, то за ценой не стоял. Ла Понте, на которого новость произвела заметное впечатление, потребовал еще пива и новых подробностей. При этом в лице его мелькнуло что-то хищное как всегда, стоило ему услышать слово «книга». Ла Понте был, конечно, человеком очень прижимистым и откровенно малодушным, но в завистливости его никто не посмел бы упрекнуть, если только дело не касалось красивой женщины, которую можно загарпунить. В профессиональном плане сам он вполне довольствовался добытыми без особого риска качественными экземплярами и искренне уважал друга: тот работал с клиентами совсем иного полета.