Красная нить
Женька вышла на солнышко и зажмурилась. В обеденный перерыв она с подружками по бухгалтерским курсам выходила на крыльцо подышать и посплетничать.
Я уже присматриваю работу в конторе по закупке золота, важно заметила ее подружка Ида.
Присматривает она! Тебе папа все присмотрит и к себе под крыло возьмет, фыркнула Лизка. Или лучше мужа присмотри. Из нэпманов.
А я бы в госконтору пошла, так надежнее, насупила брови Женька. А то эти частники сегодня есть, завтра нет.
А у тебя вообще муж помощник машиниста! Зачем тебе работать? удивилась Ида.
А платья новые куда носить? На Привоз?
Да ну вас! Я во дворе насмотрелась на тех, кто дома «не работает». Вот это вот с утра до ночи намывать и стряпать? Лучше карьера.
Ой, у тебя нитка висит! Лизка чуть наклонилась и прищурилась: Длинная. Вон, на лодыжке.
Женька опустила голову и посмотрела.
Что за ерунда?! Она попыталась снять с чулка красную нитку, которая вдруг размазалась под ру-кой, Ой девочки, я домой
Что? «Соседи затопили»? подмигнула Ида.
Женя забежала в уборную и запихнула в панталоны батистовый платок с обвязанным шелковым краем темный кровавый след. Что делать? Куда бежать?
Юсуф
Ее звериному одержимому упорству удивлялись и пациенты, и врачи. Анька падала, ползла, отбивалась от санитарок, обвисая на костылях. А еще сосредоточилась на поисках информации о немом татарине. Она нашла наконец-то новую цель. Это не месть Максу ей нужно было разобраться со своим мистическим спасением.
Поиски ничего не дали, они и не могли дать, потому как были неофициальными, да и много ли может послеоперационный больной сделать неофициально, находясь в госпитале?
Но за день до выписки, проходя мимо пищеблока, Анька снова уловила тот странный запах, что исходил от татарина-спасителя. В этот раз запах был не сильный, но очень характерный. Она поискала глазами источник и увидела возницу-татарина, который грузил на арбу остатки с пищеблока.
Шагнула к нему и резко остановилась прямо на нее смотрел Борис.
С бородой до самых глаз, в татарской тюбетейке, в халате и с остроконечной палкой в руке Аня уже знала, что эта палка со странным названием стимул предназначена для управления ослом.
Борис еле заметно отрицательно мотнул головой не подходи и не говори ничего, затем порылся в карманах и, неразборчиво бормоча, достал какой-то сухарь, сунул его в рот и незаметно выронил засаленный газетный комок.
Аня отпрянула, развернулась и почти побежала в сторону своего корпуса.
Остановилась она только в палате, разжала руку и положила на стол пузырек темного стекла. Судорожно высыпала содержимое пузырька на стол. В нем, кроме какой-то сухой травы с пряным запахом, ничего. Затем рассмотрела обрывок газеты, в который он был завернут. На одной стороне был крупно заголовок «Джанкой» и внизу написано карандашом «Юсуф», с другой чернильной ручкой как бы случайно «бричка»
«Так себе конспирация», мелькнула мысль у Ани, и она стала собирать вещи, хотя и собирать-то было практически нечего. Все ее добро из разбитой машины было украдено в тот же день проезжающим народом, а то немногое, что нашел посланный директором охранник санатория, уместилось в небольшую коробочку, так что сборы не заняли много времени.
В канцелярии госпиталя очень быстро оформили проездные документы, выдали деньги на дорогу и на госпитальной машине, с сопровождающим, отправили на вокзал.
Анну усадили в поезд, и провожающий не уходил с перрона вплоть до самого отправления, хотя она несколько раз предлагала ему не ждать отправления, а вернуться на рабочее место, но тот отказывался сразу и безапелляционно, произнося одно и то же: «Не положено!»
Сойдя в Джанкое, Анна без труда нашла и Юсуфа, и бричку, потому как других бричек поблизости не наблюдалось.
Молчаливый Юсуф усадил ее на пассажирское сиденье, поднял верх и коротко произнес:
Вещи?
Это все, ответила Анна, показав маленький сверток.
Юсуф окинул ее цепким, оценивающим взглядом короткая стрижка, бледность лица, запах лекарств и обвисшая одежда добавили ему всю остальную недостающую информацию.
Стесняюсь спросить: и где мы едем? произнесла где-то через час Анька, потирая затекшие ноги.
Юсуф покосился на нее через плечо и не проронил ни слова.
Это Борька тебя послал?
Юсуф молчал. Анька пыталась задавать вопросы, даже спела громко пару куплетов из «Бубличков», потом из «Интернационала».
Так, значит? Мой репертуар тебя не трогает? Публика неблагодарная! А я, между прочим, агитатор с десятилетним стажем, хмыкнула она, и меня уже растрясло вези аккуратнее, а то опять все треснет!
Оставив бесполезные попытки разговорить возчика, она крепко уснула.
Поздней ночью ее разбудил Юсуф. Спала она, как оказалась, с максимально возможным комфортом под головой была свернутая попона, и он укрыл ее своей буркой.
Юсуф молча указал ей на открытую дверь двухэтажного дома. Анька, прихрамывая, зашла.
В большой комнате за накрытым столом она увидела Бориса и какого-то старика-татарина возможно, хозяина дома.
«Это ж две большие разницы», усмехнулась про себя Аня: Боря был одет совершенно по-другому, исчезло загнанное выражение его лица, взгляд поменялся на фирменный изучающе-масляный. Перед ней снова сидел хозяин жизни.