Поэтому и сейчас мог лишь подсматривать за няней украдкой. И отлеплять не в меру наглые глаза усилием воли. И плестись обратно в кабинет, так и не обнаружив своего задверного присутствия.
Сегодня, впрочем, он имел полное право войти в ясельную группу и заговорить с Василисой.
Не по собственной воле, но по распоряжению начальства.
Потому что только что ему позвонили и объявили об ожидаемом прибытии еще одного младенца. Новорожденного. Со дня на день.
Вот почему директор пришел в Василисины владения и законно пялился на ее фантастический полет с бутылками каши.
Вот что начал он.
Василиса обернулась и посмотрела просто, добро, выжидающе.
Готовьте еще одну кроватку, приказал директор.
Сделаю, пропела Василиса и взлетела над полом по направлению к бельевому шкафу.
Глава 4. 2027 год
Телестудия, как всегда, бурлила. Все куда-то носились. В основном не с пустыми руками, а с бумажками, кабелями, стаканами и прочей подходящей обстановке бутафорией.
Не туда! Не туда! скандировал встрепанный пузатый мужчина. Не в тот угол, я сказал!
И четыре ноги под цветной декорацией послушно замерли на мгновение, а потом развернулись и потопали в противоположную сторону.
При этом обнаружилось, что ноги принадлежат двум близнецам в одинаковых шортах, в одинаковых рубашках, с одинаковыми прическами и с одной парой серег на двоих, каждому в левое ухо. Как их мама друг от друга отличала? Может, и она не отличала, а уж посторонним-то ни за что не отличить.
Скамейки будем ставить по периметру, объявила дама со съехавшей набок прической.
Так студия же круглая, усомнилась совсем молоденькая девушка, по всей видимости дамина ассистентка.
И у круга есть периметр. Вы, милочка, в школе плохо учились.
Дама укоризненно покачала головой, и ее прическа, влекомая центробежной силой, устремилась к правильной позиции, откуда снова неизбежно съехала набок.
Обреченные периметру скамейки покамест дыбились бесформенной грудой прямо посреди студии, а вокруг них, как вокруг горы Синай, сновали так или иначе задействованные в будущем шоу люди избранный народ для грядущего откровения.
Все это великолепие открылось взору впервые прибывшего сюда юноши, который замер при входе и совершенно потерялся среди этого пока еще гулкого и недружелюбного телевизионного святилища.
Под ногами его извивались змеями толстые кабели, которые, конечно же, двигались не сами, а подчиняясь рывкам какого-нибудь техника. Но так как этого заклинателя змей в непосредственной близости не наблюдалось, то юноша, на всякий случай соблюдая осторожность, уставился себе под ноги в совершенной готовности в случае надобности перепрыгнуть или переступить.
Что стоишь? вдруг гаркнул на него пузатый мужчина. По башке решил схлопотать? Вон смотри, что сверху на тебя прет.
Юноша послушно задрал голову и увидел обвитый сверкающими лампочками столб, который плавно приближался к полу, грозя задеть раззяву своим внушительным основанием.
Сюда иди! приказал пузатый. Ты что здесь делаешь вообще?
Я от заказчика. Для отчета. Посмотреть, как продвигается.
От самого? почтительно переспросил пузатый.
Да, подтвердил юноша.
Что-то не больно ты похож на его молодцов.
Я не из охраны, я из последователей.
Из апостолов, стало быть.
Юноша покраснел:
Ну это как-то слишком громко сказано, не по чину.
А вот скажи мне, что в нем такого, в этом вашем кудеснике? прицепился пузатый. Как он все это делает?
Я не знаю как, ответил юноша. Не знаю и не допытываюсь, а просто верую.
Просто веруешь повторил пузатый не то с вопросительной, не то с утвердительной интонацией. Я думал, в наше время места вере не осталось. Все поддается научному объяснению. Все можно расщепить до мельчайших деталей.
Можно, но страшно.
Отчего же страшно?
Оттого что тогда цели не останется, когда дойдешь до последнего рубежа познания. А вера безгранична. Держись за нее, и она никогда не оборвется, никогда не закончится.
Крепко, однако же, ваш босс тебе мозги обработал, сделал вывод пузатый. Ладно, пойдем со мной. Я тут ответственный за оформление студии. Все тебе покажу.
Спасибо.
А звать-то тебя как? Меня Дастином. Актер такой был популярный Дастин Хоффман. Моя маман его обожала, вот меня и наградила.
Спасибо.
А звать-то тебя как? Меня Дастином. Актер такой был популярный Дастин Хоффман. Моя маман его обожала, вот меня и наградила.
А я 22-й.
Чего? брови пузатого поползли к пробору.
22-й это мой порядковый номер.
Господи! Это что же, у вас номера вместо имен?
Учитель считает, что мало кто из людей на самом деле достоин носить имя. Буквы еще надо заслужить, а с цифрами гораздо проще. Так сразу понятно, кто за кем приобщился к нашей коммуне, кто за кем стоит в иерархии. И правило даже есть: старший номер уважай, младшему помогай.
Чего только не придумают! усмехнулся пузатый. Ну а раньше, до того как было у тебя имя?
Раньше было.
И что, мать-то с отцом не называют тебя теперь уже так, что ли? На 22-го переключились?
Переключились.
Дела!
Тут уже пузатый не нашел чего бы такого умного сказать и перешел прямо к делу:
Вот тут у нас, смотри, подиум будет, на котором вашему учителю восседать. А вот тут отсек для экспертов, которые должны освидетельствовать участников.