Виновен в навьей свадьбе? переспросил Зейн, вычленив из ее сбивчивой речи главное.
Он выпрямился и шагнул к Карне, но та схватила череп со стола, словно собираясь им отбиваться, а лежащая на диване собачонка размером с крупную мышь вскочила и зарычала.
Рихард считает, что ее подстроили, ответила Карна, все еще недоверчиво глядя на Зейна. Подселили навь специально, как жрунов у Мирабеллы Свон.
Где Рихард?
Ушел за Серебряный мост. Там целая куча навок в подвале. Это снова ловушка. И мне так страшно! Карна посмотрела на него глазами, полными слез, и Зейн невольно смягчился.
Все это странно, но он разберется. Грегор погиб. Но что он тут вообще делал? Он знал, что Рихарда нет, и пришел к нему домой. А у Карны на шее багровые следы, будто ее душили, а на рукаве подсохшая кровь. И если все, что она говорит, правда, то это лишь конец ниточки. Зачем бы начальнику полиции провинциального городка устраивать навью свадьбу, на которой погибли весьма уважаемые люди знатных родов и в том числе главный советник великого князя?..
Не бойтесь, вам не грозит опасность. Он машинально попытался успокоить женщину. Патрули курируют улицы
Да я не за себя боюсь! сердито возразила Карна. А за Харди!
Она вдруг покраснела, словно смутилась того, что произнесла короткое имя ловца.
С ним Уго, ответил Зейн. Но ловец обещал вернуть его в срок, который уже вышел.
Что-то пошло не так, поняла Карна и, быстро подойдя к вешалке, сняла плащ. Мы пойдем за ними.
Что-то пошло не так, поняла Карна и, быстро подойдя к вешалке, сняла плащ. Мы пойдем за ними.
«Мы»? Зейн приподнял одну бровь. У меня лишь шесть серебряных пуль, и это самоубийство идти в навье логово
Карна прошла вдоль стены, открывая дубовые панели, и Зейн невольно присвистнул. Он подошел ближе и взял тяжелый арбалет, который лег в руку идеально, словно ее продолжение. Болты с серебряными наконечниками туго набивали колчан. Щиты, мечи, пистолеты Какая-то неведомая зубастая штука, к которой даже страшно прикасаться, цепи и крюки
Карна сунула череп себе за плащ и, надев шляпку с черным пером, открыла дверь. Стоя на пороге, нетерпеливо топнула ножкой:
Если вы не пойдете со мной, то потеряете не только лучшего нюхача Рывни, но и ловца. И кто вам назовет убийцу, лишь заглянув в глаза жертвы? Кто раскроет любое преступление?
Не любое, проворчал Зейн, вешая колчан с болтами на плечо. Только то, где есть голова.
Я, кстати, нашла череп на том берегу, сообщила Карна. Но впопыхах о нем забыла.
У вас, как я погляжу, насыщенная жизнь, заметил он.
Девушка неопределенно пожала плечами и вышла на улицу, по которой молочной рекой тек туман. Зейн последовал за Карной, невольно завидуя ловцу. Чем он заслужил такую женщину, которая готова отправиться за ним к навкам?
А ваш муж теперь упокоился? спросил он.
Надеюсь, ответила она.
Рихард не собирался сдаваться, он вставал снова и снова, пытаясь задеть навку хотя бы кулаком. После того как Олаф ударил его запястьем о бортик фонтана, кинжал исчез где-то в мутной воде, бьющей из сбитого сопла рывками, точно кровь из раны. Ему не победить это Рихард знал точно. В глубине души он даже надеялся, что в пылу драки Олаф нанесет ему какие-нибудь повреждения, которые заставили бы его потерять сознание или умереть быстро, это был бы хороший исход.
Картины смерти старого Изидора стояли перед глазами, и такого Рихард точно не хотел. Но навка будто играла с ним, забавлялась. Порезы от длинных когтей зудели, и старый шрам тоже ныл, напоминая, как это было в прошлый раз: тогда Олаф, истощенный знаками, действовал стремительно и пытался пробить сердце.
Если бы у него хотя бы был кол из священного дерева А ведь красный дуб растет неподалеку, Уго чуял. Рихард чувствовал лишь запах собственной крови да навкину вонь, и от фонтана несло тухлой водой.
Я слышал, как делают ловцов, ощерился Олаф и молниеносным движением заломил Рихарду руку за спину.
Рихард взвыл и заплясал на цыпочках от боли, но странное дело локоть согнулся как положено, будто его и не ломали полчаса тому назад. Олаф прервал его мысли, схватив за волосы на затылке и макнув головой в фонтан. Кристалл на кинжале сверкнул яркой звездой далеко, не достать.
Конечно, Олаф выдернул его на воздух, и Рихард жадно вдохнул, старательно тараща глаза, хотя легко мог бы пробыть под водой еще минут пять. Он впитал эту мудрость в академии вместе с пылью арены и собственным потом: не показывай противнику ни слабые стороны, ни сильные.
Но ты другой, протянул Олаф почти нежно. Не такой, как остальные. Знаешь это?
Он ослабил хватку, и Рихард дернулся, выворачиваясь, ушел от удара когтистой пятерни, грозящей выцарапать ему глаз, и боднул навь головой, как тараном, под дых. Олаф от неожиданности отступил, и его шляпа слетела, обнажая бугристую лысину и остроконечные уши. Рихард бросился к фонтану, но Олаф вырос перед ним, оттолкнул прочь, так что ловец отлетел к крыльцу дома, и поправил шляпу. Желтые глаза зло блеснули.
Что происходит? спросил он. Другой на твоем месте уже истекал бы кровью и плакал.
Рихард сплюнул в сторону и вытер разбитую губу. Да, у него ныли порезы и локоть все еще не слушался, как положено, но он чувствовал себя на удивление сильным. Красный лес тихо зашумел, покачивая ветками, и Рихард понял, в чем дело, ведьмина кровь! Он выпил ее до того, как идти сюда, и лес, чуя в нем своего, помогал.