Вот. Вот они. Все на мне.
Я спрашиваю, ваше ли это, скривился интендант.
Мы какое-то время помолчали.
Конечно. Как иначе? последний раз я был так ошеломлен, когда меня застали без портков на крыше палисадника. Там, в Стэкхоле. Никто не поверил, что я был слишком молод, пьян и проиграл спор.
Интендант Долов еще раз пристально на меня посмотрел.
Вы не из Крига, верно? шмыгнул он носом.
Из Содру Дальнего Излома.
Он хмыкнул, сложил губы трубочкой и присмотрелся к листам в переплете. Вздохнул несколько раз, скорбно поморщился. Полистал томик: замелькали столбцы цифр и надписи.
У Долов сейчас предостаточно бойцов. Разве что вы готовы сделать посильный вклад
Посильный это, похоже, очередной десяток золотом или больше. Так я обнищаю еще до того, как начнется турнир.
А как же война? я снова опустил голову.
На меня глядели, как на чучело в базарном ряду.
А что война? В Воснии не бывает мира, молодой господин.
***
К Восходам я добрался только под вечер следующего дня. И уже пылал надеждой если добиться у них аудиенции в разы сложнее, выходит, это и есть самая серьезная сторона из двух. Перед башней Восходов сидела троица: какой-то помятый авантюрист-эританец, пухлый отпрыск благородной семьи и старый воин в плохом дублете. И все, разумеется, косились на меня.
Может, оттого, что пришел я раньше назначенного часа. Или потому, что одни мои ножны стоили больше, чем весь их арсенал. Авантюрист зашептался с отпрыском, не отводя от меня взгляда. Я вздохнул. Если уж тебя задумали грабить, заговори первым:
Доброго вечера, окликнул я их. Звонким, уверенным голосом.
Доброго, господин, прохрипел старый воин, склонив голову. Зачем вы здесь?
Похоже, этот вопрос волновал их куда больше предстоящей аудиенции.
Я пожал плечами, посмотрел на крышу башни и ответил:
За тем же, за чем и вы, полагаю.
Отпрыск с авантюристом выпучили глаза. Старый воин кивнул, осторожно поднялся с места, размял спину. Долго отряхивал задницу, напылил. Затем повернулся к улице, еще раз поклонился и попрощался с нами. Я проводил его взглядом, чувствуя странную досаду.
Следующий, гаркнуло из-за двери женским голосом.
Первым зашел отпрыск. Авантюрист-эританец продержался за дверью чуть дольше. По лицам вышедших из башни я считывал недовольство, тоску и горечь. Выходит, и отбор пройти нелегко.
Я и сам занервничал, пока сидел, сцепив пальцы в замок. Когда настал мой черед, я так и не смог полностью выпрямить спину. Не помнил, как преодолел ступени до второго этажа. Я представлял себе лощеного и сытого умника за столом из красной древесины. Такого, какими были консулы в Содружестве. Одним движением руки тебя могли лишить крова, головы и последней гордости.
На втором этаже поставили всего одну дверь не ошибешься. Но я простоял перед ней довольно долго. Пока не почуял знакомый запах.
Меня зовут Лэйн. Сначала стоит вежливо постучаться. Я прибыл, как и положено
Дверь легко открылась, обнажив передо мной главный срам кабинета. Интендант Восходов еле справлялся со своей работой. Проще говоря, с трудом держался ровно на кресле. Резкий шлейф от крепкой настойки и немытого тела лучшая рекомендация Долам.
Кхм, кажется, неловкость чувствовал только я.
Интендант что-то промычал в ответ. Под столом загрохотало. Я присмотрелся пнули деревянное ведро.
Так вы из этих, он тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на моем лице, доб-бровольцев?
Я вскинул бровь:
Ищу место в походе. Какова оплата?
Интендант покачнулся. Нашел опору в столе.
С вас? Н-ни медяка не возьмем, чес-стное слово
Мне самому стало больно смотреть на чужие страдания. Кажется, бедолага еле держался, чтобы не вернуться к ведру.
Выходит, я буду воевать без жалованья?
А к-как вы хотели? вдруг разозлился он. Началась, кх, во-ойна!
В Воснии не бывало мира, возразил я.
Это уж-ж с какой стороны, он зажал рот ладонью. Быстро управился с позывом и продолжил, с ка-акой с-стороны поглядеть
***
К постоялому двору я плелся еле-еле. Тяжелые мысли тяжелее ногам.
Платить за право сложить голову под чужим флагом? Волочиться в пасть к смерти на силе идей? Щедрость Воснии не уступала Содружеству. Удо мог бы поучиться у местных «дикарей».
Свернув на улицу Привоза, я обернулся к башне Восходов.
Седьмой дом, говорил человек-валун. Друзья господина Симона и молчаливые моряки