Надо дать ему чаевые прямо сейчас, не то он врежет нас в небоскрёб!
И действительно, получив деньги, водитель становится несколько радушней.
Но уже через четверть часа в автобусе назревает новый кризис. На панели вдруг загорается красная лампочка, и теперь уже шофёр требует в рацию: «Заменить автобус!»
Пассажиры же настаивают на обратном.
Но он обязан. У него инструкции объясняет нам гид.
Что это вообще за лампочка? орут пассажиры.
Откуда он знает? Он же водитель, а не механик.
Он террорист! отзывается группа. Это наверняка бомба!
Зачем бомбе зажигать какую-то лампочку? Ей же легче взорваться
Если она ему так мешает, пусть сам её и погасит!
Но он не может.
Тогда пусть закрасит к чертям!
Это противоречит его инструкциям
Ну так мы её сейчас сами разобьём! решают активисты, немедленно бросаются к приборной панели, и водитель распластывается на ней, как Матросов на амбразуре.
Донт тач! Донт тач! вопит он, защищая казённое имущество.
Отобрать у него чаевые! ревёт группа. Он террорист!
Так автобус штормит ещё минут пятнадцать. Пока в ходе жестоких прений не выясняется, что лампочка всего лишь оповещает о негерметично задраенном потолочном люке.
И тогда напряжение сразу спадает.
Все снова улыбчивы, хлопают водителя по плечу и даже досыпают ему чаевых, которые тот принимает с улыбкой, чуть подёргивая щекой и держась за сердце.
В итоге с исправным кондиционером и задраенным люком, счастливо ёжась от долгожданного холода, мы в конце концов въезжаем в Лас-Вегас.
Вегас
Дизайн гостиницы «Люксор» невероятно натуралистичен: присевший в собачьей задумчивости сфинкс с лицом Тутанхамона и огромная антрацитовая куча с его подветренной стороны в виде пирамиды.
Давно сидит говорю я, окидывая взором внушительные размеры высиженного.
Под хвостом сфинкса, кстати, обнаруживается и вход.
В него мы и втекаем, проникая в изнаночную реальность.
Ну-ка, где-то тут наши миллионы потираю я ладошки. И жена движением иллюзиониста извлекает из лифчика замусоленный доллар.
Не сейчас, останавливаю я её. Разорим их чуть позже!
Со стороны казино напоминает гигантский коровник с бесчисленным количеством дойных аппаратов. Люди со всего мира волокут сюда свои налитые вымена, дабы сцедить давящие излишки наличности и снова пастись налегке, щипая редкую травку ежемесячных зарплат.
Игра вот ключевое слово здешнего рая.
Красующийся на постаменте новенький «корвет» вопит призывной надписью: «Выиграй меня!»
Измученное лицо карточного дилера умоляет: «Обыграй меня!»
Улыбки девушек доверительно шепчут: «Поиграй со мной!»
И я сглатываю подкатившую слюну.
О чём? тут же спрашивает меня бдительная жена, опуская слово «думаешь».
О вечном, спешно отвожу я взор от полуголой девицы.
Вечно ты о вечном! вздыхает супруга.
Но я её уже не слушаю.
Я рассматриваю отливающую перламутровой сединой бабушку «божью фиалку», что скармливает прожорливой механической скотине купюру за купюрой. Её трясущиеся пальцы сыплют в зияющую прореху жетоны, словно просо птенцам. Аппарат при этом радостно попискивает.
Ты смотри, шепчу я, у старушки-то, похоже, в друзьях Альцгеймер. Может, ей свой карман подставить?
Но лишь, оттопырив карман, я подстраиваюсь к бабусе, как её куриная шея сворачивается набок, а цепкий взор из-под очков впивается мне чуть пониже кармана.
Нот интерестинг! пресыщенно кривится эта «грэндма».
И я отхожу, сконфуженный.
Не так уж всё и вечно, ухмыляется жена.
* * *
Так уж тут устроено с какой стороны ни войди, «казина» тебе не миновать. Все дороги в этом безоконном мире ведут в игровой Рим.
Продумано до мелочей. Огни, музыка, витрины всё играет, и все играют. Словом, волшебная сказка, где каждый одновременно и принц, и нищий, и красавица на балу, и Золушка на тыкве.
Хочешь пить тебе подадут. Голоден поднесут. Прослезился подотрут. Лишь сливай денежки в чёрные дыры рулеток, стравливай в жерла аппаратов, сбрасывай, скидывай В общем, освобождайся!
В каждом номере, кстати, имеется Библия. Надо полагать, чтоб не тревожить священника. Проигрался, помолился, застрелился Что может быть проще?