Бремя завета
Три под одной обложкой
Илья Коган
Редактор Елена Полякова
Корректор Анна Николаева
© Илья Коган, 2022
Бремя завета
Глава первая
Мне было хорошо. Я не то дремал не то блуждал на краю реальности. Ровно гудели турбины. Далеко внизу неподвижно висели ватные облака. Самолет летел в Израиль.
Пусть как вода течет суд.
И правда как сильный поток
Ищите добра, а не зла,
Восстановите правосудие
Голос звучал где-то внутри головы. Я оглянулся в салоне все мирно дремали. А вот за стеклом иллюминатора мелко семенил по безвоздушному пространству ветхий старикан в застиранном балахоне. Он укоризненно простирал ко мне палец и шевелил губами, отчего под черепом у меня грохотала какая-то несусветная чушь:
Вы, построив дома из камня,
Жить в них не будете,
Вы, насадив виноградники,
Пить от них вина не будете!
Старичок приплюснул лицо к иллюминатору, и оно подернулось туманом и мелкими капельками слюны:
Поистине буду помнить все дела ваши!..
Кто ты? спросил я оробело.
Старичок оторвал от ватного облака хороший клок и подложил под себя. Судя по всему, приготовился к долгой беседе.
Амос мне имя. Я был пастух и собирал сикоморы. Но Господь взял меня от овец, и сказал мне Господь: «иди, пророчествуй к народу Моему, Израилю». Буди живых, доколе не исполнят они Завет, заключенный со Мною!».
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей?
вспомнил я Пушкина.
А старичок продолжал:
Мошол-мехалей! Ты летишь на землю твоих отцов. Здесь ты должен взвесить жизнь свою на весах Завета!
Какие весы?.. Какой Завет?.. Я летел в гости к брату. А отцы мои родом из Александрии. Но не из той, что в Египте, а из той, что недалеко от Херсона И не этому старику взвешивать мою жизнь! Чем дольше я смотрел на него тем больше убеждался: где-то я его уже видел!..
в Кунцеве вскоре после войны.
Жили мы тогда бедно, по карточкам. Помню вечер, когда мама плакала, глядя в темное окно: « Нечем мне кормить вас!..». И помню день, когда я был дома один и радио орало во всю мочь. И я не услышал стука в дверь. А когда обернулся, на пороге стоял вот этот самый старикан. Он водил рукой по притолоке в поиске чего? Выключателя?.. Потом он не попросил, а просто приказал мне напоить его чаем. И положил в стакан один два три четыре куска сахара! Он пил чай, прихлебывая, и внушал мне, что дом еврея должно защищать Божье слово. Теперь-то я понимаю, что он говорил о мезузе и о кусочке Торы, который хранится в ней.
«и будут слова эти, которые Я заповедаю тебе сегодня, на сердце твоем и будут они украшением над глазами твоими, и напиши их на косяках дверей дома твоего и ворот твоих»
Но тогда я слушал его и не слышал. Я все считал про себя: один два три четыре куска!..
А ведь я приносил тебе слово Завета! упрекнул меня старик
Четыре куска сахара! не мог успокоиться я. Мама разрешала нам с братом класть в стакан только один кусок! Сахар же был по карточкам!..
Я вознес тебя над временем, дабы узрел ты миг Дарования! Слушай!.. Смотри! говорил я
Он простер руку, и в сумеречном небе я увидел как будто бы кадр из фильма «Моисей»:
гора горела огнём до самых небес, и была тьма, облако и мрак
И голос старика был как голос диктора:
Синай стоит в огне земля дрожит и Бог говорит с народом Израиля!
Да не будет у тебя других богов! машинально подхватил я. Почитай отца твоего и матерь твою!.. Не убивай!.. Не прелюбодействуй!.. Не желай жены ближнего твоего ни раба его, ни вола его!..
Помнишь! Знаешь! палец пророка вонзился в стекло. Значит, не был мой глас вопиющим в пустыне!
Я не стал разочаровывать старика. Откуда ему знать, что каждую из моисеевых истин мне довелось открывать самому.
Но хорошего настроения как не бывало. Вместо сытого благодушия в голову полезли непрошенные воспоминания, как будто кто-то против моей воли листал подзабытые странички довольно-таки долгой и небезгрешной жизни