Маленький Фишкин
Быль-небылица
Илья Коган
Редактор Елена Полякова
© Илья Коган, 2018
Часть первая
Это было давно и неправда.
Ум-па-па ум-па-па ум-па-па
Я старательно изображал оркестр. А Сюня крутил ручку шарманки. На самом деле это был обыкновенный деревянный ящик, который мы обклеили обложками журнала «Нива». Их много валялось под крыльцом у соседки, тети Марты. А вместо ручки Сюня приспособил большущий кривой гвоздь. Ну и еще он придумал подставку под ящик. Ненормальный, ненормальный, а голова у него работала.
Ум-па-па ум-па
Пришлось остановить «музыку»: по площади загрохотал трамвай. Со ступенек посыпался народ. И, надо же, прямо в нашу сторону вывалились мои одноклассники. Алешка Сумароков и Сашка Атлантов. Их здесь только и не хватало.
Ну! повернулся ко мне Сюня, когда дребезжание трамвая стихло.
Ум-па-па ум-па-па ум-па-па «заиграл» я, прячась за Сюнину спину.
Громче! приказал он.
УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. заорала «шарманка». А Сюня запел:
Купите, койфт же, койфт же папиросн
Трукене фун регн нит фаргосн
Этой песне нас научил Соломон. Он говорил, что она из Одессы. А мама говорила, что все одесские песни сплошная бульварщина. А что это значит, не объясняла.
Граждане, купите папиросы!
Подходи, пехота и матросы.
Подходите, не жалейте,
Сироту меня согрейте,
Посмотрите ноги мои босы
Вы что, с ума сошли?
Алешка таращил на меня глаза. А Сашка, вот добрая душа, сразу встал рядом со мной.
УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. орала теперь «шарманка» в два голоса. А Сюня пел:
Мой папаша под Херсоном жизнь свою отдал,
Мамочку из автомата немец расстрелял,
А сестра моя в неволе.
Погибает в чистом поле.
Так своё я детство потерял.
Смотри, Зин! услышал я из небольшой толпы. Первый раз вижу евреев-попрошаек!
И-и, милая, война и не такое с людями делает!
Алешка аж приплясывал вокруг нас от злости.
Слышали, что говорят! А если в школе узнают? Не видать тебе тогда красного галстука! И нам заодно!.. Пошли, Саш!
Но Сашка упрямо распевал со мной:
УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!..
И жалостливый Сюнин голос растекался по площади:
Граждане, я ничего не вижу
Милостынью вас я не обижу.
Подходите, не робейте,
Сироту, меня согрейте,
Посмотрите ноги мои босы.
А что? Мелочь сыпалась в Сюнину кепку. Слушать было приятно. Одному Алексею это не нравилось. Подумаешь фон-барон какой! Знал бы он, для чего нам нужны деньги!
А для чего? словно услышал мои мысли Сашка. Для чего вы деньги-то собираете?
Ум-па-па
Я остановился перевести дыхание.
Сейчас допоем, я тебе такую вещь покажу!
Но Алексей тянул друга за рукав.
Да брось ты Фишкино вранье слушать! Парад-алле же начинается!
Какой такой «алле»? не понял я.
Алешка свысока смотрел на меня. Хотя мы были почти одного роста.
Темнота! Ты что, афиш не читаешь? Цирк же приехал!
Да знал я, знал! И про афиши, и про цирк, и про знаменитого дрессировщика Гурова! И про цирковой парад слышал! И нечего этому умнику Алешке с каким-то там «алле» выставляться!
А «алле» уже было здесь.
Вот это да! Я такого никогда не видел! Прямо по площади Ленина неслись вприпрыжку веселые акробаты. Они крутились колесом, играли в чехарду, подбрасывали друг друга. Ну прямо выше крыш! А за ними бежали жонглеры, и над их головами летали шары и тарелки. И ни одна не разбилась!
Мы с Сюней скоренько-скоренько оттащили нашу шарманку в сторонку. И во время. Потому что по площади уже плыли мохнатые верблюды. Цокали копытами, мотали головами. И клоун с красным носом кричал в рупор:
Все! Все! Все! Старые и малые! Гражданские и военные! Все на представление! Каждый вечер в цирке! Полеты под куполом! Мировые рекорды! Один на один с тигром!
Музыканты трубили. Барабан бил. Дети визжали. Сюня хлопал в ладоши. Тарарам! И посреди этого тарарама спокойнее всех выступал слон. Огромный! Толстопузый! Спина его была покрыта ковром, а на боку висела афиша.