Капитан Тхонет сказал, что ночью на судне просыпаются души погибших моряков, бродят по палубам и воют в ненастную погоду.
Я люблю море и в море мне хорошо. Вода тёплая, я лежу на волнах кверху пузом пока не надоест. На берег приходит Эппл. Она машет рукой и приглашает зайти в бар. Бар ещё закрыт, но для меня всегда найдётся кружка холодного пива. Я выбираюсь на берег и иду вслед за женщиной. На неё приятно посмотреть даже сзади. Короткие шорты трещат на тугих бёдрах, грива тёмных волос падает на шоколадную спину. У женщины озорные глаза и мой приятель Сомбун говорит, что Эппл ко мне неравнодушна. Но я помню о помповом ружье Бармена, которое лежит у него под прилавком.
В баре Эппл приносит мне кружку пива и горсть сушёного кальмара. Касается моих волос пальцами. Инстинктивно провожу ладонью по её бедру.
Ой! восклицает Эппл и смеётся.
Я шлёпаю ладонью по своей шаловливой руке.
Пожалуйста ещё раз, шутливо просит Эппл. И добавляет: Серж, вчера тебя видели с девушкой.
Совсем не помню, Эппл. Наверное, это был не я.
Эппл смеётся:
Тебя, парень, трудно с кем-то спутать.
Се ля ви, говорю я, такова жизнь.
Ты был в Париже?
Был, но я родился в Гавре, вру я. Поэтому и стал моряком.
Да, Самьел говорил, что ты понимаешь в радио. Умеешь многое
Так я узнал, как зовут мистера Бармена.
Я не умею только детей грудью кормить.
Приходи, когда Он уедет в Багли, легко говорит Эппл. Мне бывает скучно одной
Как-нибудь, Эппл. Мне тоже бывает скучно
Мне тоже бывает скучно. Развалившись в гамаке, я витаю в облаках, смотрю в бездонное небо и брожу по волнам своей памяти.
В мореходке я учился легко. Мне нравилось разбирать сложные схемы, вникать в логику реле и, наконец, добираться до мощного выходного каскада. В передатчике «Бриг», блоке питания и управления (БПУ), одних только реле было пятьдесят штук. И все они завязаны-перезавязаны между собой. И эту схему я знал наизусть.
«Бурсу» я закончил с отличием. Мне светил красный диплом, но он накрылся медным тазом из-за драки с сыном начальника специальности. Наша группа толпилась тогда перед входом в столовую. Ну и рыпнулся на меня один здоровяк из судоводов. Ни за что, просто так. Схватил меня за грудки. Со мной так нельзя. Я уложил его одним ударом. Короткий, прямой, в нос. Подскочил ещё один. Пока боец размахивался, я ткнул ему кулак в солнечное сплетение и, когда парень загнулся, добавил ребром ладони по шее. Он тоже лёг. Сынок потом размазывал сопли и вопил, что мне конец и меня ещё встретят в тёмном переулке.
Драться я умею. С детства. Двоих-троих не боюсь, главное, чтобы не зашли со спины. Сам, конечно, тоже получал. От этого появляется злость и обостряется реакция. Тогда я не знал, что это адреналин. Но, если на тебя прут с ножом, лучше убежать.
Потом меня выставили перед строем. Осудили и заклеймили. И выгнали бы из училища, если бы меня не отстоял командир роты, капитан-лейтенант Борейко. Век буду ему благодарен и поил бы водкой всю оставшуюся жизнь. Но через год Борейко умер. Играли в волейбол, он стукнул по мячику и упал. И всё
В конце ноября нас, молодых радистов, раскидали по всему Дальнему востоку. Местные парни и отличники попали в престижное Дальневосточное пароходство. Остальных направили туда, где Макар телят не пас на Камчатку, в Находку и на Сахалин.
Женя Клюкман сшил себе командирский китель с нашивками третьего помощника. Мне он сказал:
Серёга, стану капитаном, возьму тебя под свои знамёна!
К этому времени я уже буду министром связи.
Две недели я кантовался в гостинице «Моряк». Дёшево и сердито. Днём голодный, под вечер пьяный. Утром отмечался в конторе и инспектор кадров, скользкий и жуликоватый тип, говорил: «Гуляй до завтра». Остро стоял вопрос пропитания. Стрельнуть у кого-нибудь полтинник целое событие. На эти деньги можно было прожить два дня на пирожках.
Наконец, меня направили на океанский рефрижератор «Рифер Бэй», который в это время шлёпал из Штатов в Петербург.
Потом были сборы экипажа, знакомство со Службой связи, получение инструкций, журналов и запчастей. В экипаже было тридцать человек. Из них пять женщин и мой друг Женька Клюкман в качестве третьего помощника капитана. Это было здорово на чужой сторонушке рад родной воронушке. А тут целый Клюкман в подарок!