Он недавно, оттуда прибыл. К вам
на коронацию, чтоб выразить вам очно
свое почтенье, сир.
К л а в д и й.
Похвально. Тесен мир.
Что, там ему, я слышал, не по нраву?
П о л о н и й.
Да, увы, нахально,
Пристали приставы, обидно за державу.
Хотели поживиться на халяву.
К л а в д и й.
Придумайте, как их больней подсечь.
Впредь не повадно будет дружбой пренебречь.
П о л о н и й. Да, Ваше Величество, я подготовлю соответствующие меры. Наши контрсанкции. Им мало не покажется.
К л а в д и й. Не официально и адресно. Ужальте побольнее. Потом доложите.
П о л о н и й. Так точно, сир.
К л а в д и й. Еще один нюанс на будущее. Надеюсь, для вас родственные чувства отступают, когда речь идет об интересах короля?
П о л о н и й. Да, конечно, Государь. Безусловно.
К л а в д и й. Вижу вашу преданность. С другой стороны, сын есть сын, ведь так?
П о л о н и й. Это уж, как ни говори
К л а в д и й. Вот. Мы окажем всяческое содействие. Но он отвечает перед нами, то есть перед монархом лично. А отец отвечает за сына. А также, в новой редакции «Сын за отца отвечает».
П о л о н и й. Да, конечно. Ведь мы все ваши дети и слуги. И готовы отдать всё, ради блага государя.
К л а в д и й. Это хорошо.
П о л о н и й. Ваше Величество, позвольте спросить, а если
К л а в д и й. История не терпит сослагательного наклонения. Надеюсь, вы не забыли?
П о л о н и й. Я восхищен, сир.
К л а в д и й. Это правильно. А термин «наклонение» здесь очень даже к месту. Это мера воспитания.
П о л о н и й. Благодарю вас, Ваше Величество.
К л а в д и й. Ступай.
(Клавдий степенно уходит. Полоний уходит суетливо).
(Горацио возвращается)
Г о р а ц и о. Кажется он уже ушел, опять где-то бродит.
А вот он!
(Входит Гамлет)
Г а м л е т. (к Горацио) Не кажется тебе,
что дело тут не чисто?
Вчера еще отец был полон сил,
не зря меня на встречу пригласил.
А нынче вот ничтожество на троне.
Фигляр в украденной197 по случаю короне.
Г о р а ц и о. Когда, мой друг?
Г а м л е т. Что? А, вчера
Как будто его вижу
Г о р а ц и о. Где?
Г а м л е т. «В очах души моей»
мы все это читали198.
Но как же так?! Смогу понять едва ли
Г о р а ц и о. Вот уж поистине
«Прогнило что199-то».
Г а м л е т. Не «что-то»! Всё прогнило, всё
«Век расшатался».
А я, таким как был, остался?
Но причем здесь я?
Коль время вывихнуто, где же вы, друзья?
Идемте вместе200?!
А?
Let́s go together201
Всё, как всегда. Народ молчит и тлеет,
ни думать, ни сказать без мата не умеет.
«И мимикрирует202»
А мне-то что за зуд?
Не коновал я, вроде. Век не зуб.
Пускай себе шатается, как пьяный.
С чего это в запальчивости рьяной,
спасать решил? Шатайся дальше смело!
Я не герой, не царь и мне-то, что за дело?
В науке лжи придворной я не преуспел
и вывихи вправлять не мой удел
Г о р а ц и о. Не узнаю Вас, принц,
а, впрочем, мы же знаем,
сколь ни усердствуй, ход вещей не поменяем.
Как ни старайся, кляча жизни будет
брести за кругом круг привычно, не спеша.
Лишь трубный глас наш вечный сон разбудит,
тогда, быть может, воспарит душа
За годом год, столетье за столетьем
«слепой глухонемым указывает путь203»,
мы всё приемлем, глад и лихолетье,
зачем пытаться нам оглобли повернуть?
Что заставляет, всё же, делать выбор?
Мечтать иль делать, думать иль кутить?
Иль Марк Аврелий нам подскажет, как нам жить?
Иль посох в руки, снарядить котомку,
босым, на ощупь, падать и вставать,
себя забыв, искать у неба кромку,
хоть мысленно над миром воспарять.
А можно просто, честно делать дело,
чтоб лет под семьдесят иль раньше,
вдруг понять,
что можно выбросить в помойку смело,
всё, что в душе лелеял, чтобы внукам передать?
А если жить, мечтая, тратить силы
впустую, не надеясь на успех?
Метаться, как дурак, в угоду своим милым,
не ради похвалы полезным быть для всех,
то, может статься, падая без сил,
услышишь, что тебя никто и не просил.
Итак, пустой бессмысленный тупик,
в конце туннеля и в последний миг
А можно вопреки рассудку, верить.
Принять убийственный безжалостный итог,