«так в юности высовываешь голову»
так в юности высовываешь голову
из окна дребезжащего трамвая.
и теплый ветер бьет по коренным зубам,
будто невропатолог молоточком по коленям.
заливает в твою глотку расплавленный хрусталь,
а ты, счастливый фальшивомонетчик, ухмыляешься,
задыхаешься, щуришься,
и о твою голову с глухим звоном
разбиваются воздушные замки
разлетаются на пузырчатые осколки кислорода, а тебе
так хочется жить до сказочной жути,
до нежного озноба.
от неземной тихой радости
бурлит оптимизм золотое озеро с пираньями,
в которое забрела глупая раненая корова.
и ты летишь в карете, обвязанной пачками динамита,
сардельками смерти, и за тобой
бархатно, штриховано тает бикфордов шнур,
ты знаешь огонек тебя не догонит,
а когда всё же догонит ты встретишь тихий
шипящий сквозняк лицом к лицу:
револьверное дуло, приставленное к дверному глазку,
чтобы запечатлеть последние картинки
в чудном, разлетающемся мозгу
на живые, хнычущие осколки.
«поэты парят/подскакивают над асфальтом»
поэты парят/подскакивают над асфальтом,
ибо свободны от земного притяжения. чуть-чуть.
нужно носить в карманах подковы, куски кирпичей,
прятать свинцовые пластинки
в атрофированных крыльях,
чтобы не унес горячий, как из радиатора, ветер перемен
одуванчиковую Эли с букашкой
в страну человеческих зверей.
эпоха лакомится поэтами, как трюфелями.
бедность патриотичная свинья всегда нароет
парочку талантливых особей на кривых ножках.
и ты думаешь: человек искусства приятная ошибка,
нелепая случайность, золотая рыбка,
которая живет в бачке унитаза каждый раз
мучительную минуту задыхается, пока
эпоха перезагрузится,
набьет эмалированное брюхо
хлорированной ядовитой водой.
поэт это то, что случилось со мной.
век-мальчишка
век-мальчишка умаялся за день,
наплескался в реке времени
(похожа на зеркальный клей,
когда нырял наглотался дежавю),
устал загорать под ядерными вспышками корей,
мечтать искусством, играть в войнушки сам с собой.
всем столетиям одиноко, они сироты Вселенной,
тыняются в громадных одиночных вольерах,
а сквозь прутья лет должны просеменить мы,
взявшись за руки или за ружья полубезумные лилипуты.
протянуть друг другу нужные слова
и уцелеть, и не исчезнуть в пути, проложенном
сквозь гудящий пищевод пространств,
сквозь алые воспаленные глотки восходов и закатов.
но этот мальчишка особенный.
век мой, мальчишка,
давай присядем на берегу,
посмотрим что же мы натворили?
и кто эти муаровые цифровые великаны
(танцуют у водопада в ореоле мельчайших брызг)?
мы весело проносимся сквозь мерцающие символы,
как индейцы сквозь инопланетный дождь,
а люди неспешно текут по проспекту: