Джентльмен подавил зевок и ответил:
Доброе. Слово «утро», видимо, оказалось лишним. Обычай сокращать все, что можно, только входил в моду, и он старательно ему следовал.
Боюсь, день будет жарким, продолжил я.
Боюсь, последовал краткий ответ, после чего невежа отвернулся и невозмутимо закрыл глаза.
Я сделал вывод, что разговор не входил в его планы, однако препятствие лишь подогрело решимость побеседовать по душам и обсудить всех лондонских знакомых. Захотелось вывести апатичного эгоиста из себя, разрушить ту незыблемую оболочку спокойствия, в которой он существовал. Я собрался с духом и приступил к осуществлению плана.
«Таймс» интересная газета, заметил я.
Очень, ответил джентльмен, поднял с пола свежий номер и протянул мне. Не желаете ли почитать?
Рассчитывая вызвать раздражение, я постарался придать голосу агрессивную жизнерадостность, однако его манеры по-прежнему демонстрировали лишь скуку. Я вежливо возразил относительно уместности перехода газеты в руки следующего читателя, и он все с тем же безразличным видом заверил, что сам успел изучить ее от первой до последней страницы. Оставалось одно: бурно благодарить в надежде, что собеседник ненавидит чрезмерное выражение чувств.
Говорят, прочитать передовицу в «Таймс» все равно что получить урок английской словесности.
Да, слышал, невозмутимо согласился он. Лично меня подобные уроки не интересуют.
Стало очевидно, что рассчитывать на помощь газеты не приходится. Я закурил сигарету и высказал предположение, что стрельбой из ружья джентльмен не увлекается. Он подтвердил справедливость догадки. В данных обстоятельствах, разумеется, было бы проще опровергнуть это предположение, однако чудаком внезапно овладело желание исповедаться.
Лично мне процедура кажется непропорционально громоздкой, признался он. Месить десять миль грязи в компании четырех мрачных личностей в черных бархатных куртках, пары измученных собак и тяжелого ружья и все это лишь ради того, чтобы убить нескольких птиц ценой в двенадцать фунтов и шесть пенсов.
Я шумно рассмеялся и воскликнул:
Хорошо, хорошо! Очень хорошо!
Он определенно принадлежал к числу тех людей, которые, едва заслышав смех, внутренне содрогаются. Очень хотелось похлопать его по плечу, но мешало опасение, что неосторожный жест заставит его окончательно замкнуться.
Я поинтересовался отношением собеседника к охоте. Джентльмен ответил, что чрезвычайно утомлен разговорами о лошадях и обо всем, что с лошадьми связано, по четырнадцать часов в день! и по этой причине охоту давно оставил.
Так, может быть, рыбачите? не унимался я.
Для рыбалки мне не хватает воображения, отрезал он.
В таком случае наверняка много путешествуете.
Должно быть, к этому моменту джентльмен уже смирился с неизбежностью судьбы и сдержанно повернулся в мою сторону. Когда-то старая няня называла меня не иначе, как самым «утомительным» ребенком на свете. Сам я, правда, предпочитаю считать себя настойчивым.
Наверняка путешествовал бы больше, отозвался он, если бы обладал способностью видеть, чем одно место отличается от другого.
А в Центральной Африке не бывали? осведомился я.
Раз-другой, ответил он. Очень напоминает Кью-Гарденс.
Ну а Китай?
Нечто среднее между тарелкой, на которой нарисована ива, и трущобами Нью-Йорка, последовал ответ.
Северный полюс? В глубине души теплилась надежда на удачу с третьей попытки.
Ни разу до него не дошел, ответил он. Однажды добрался до острова Гаклюйты, и все.
Ну и как впечатление? уточнил я.
Никак, лаконично произнес он.
Разговор перешел на женщин, затем коснулся фиктивных фирм, собак, литературы и иных подобных тем. Выяснилось, что джентльмену все известно и все успело изрядно надоесть.
Когда-то они казались забавными, отозвался он о первом пункте списка. До тех пор, пока не начали принимать себя всерьез. А теперь кажутся просто-напросто глупыми.
Осенью мне пришлось узнать Искушенного Билли ближе, так как спустя месяц мы случайно вместе оказались гостями одной восхитительной хозяйки. Должен искренне признаться, что после этой встречи мое мнение о джентльмене значительно улучшилось. Оказалось, что этот человек способен принести немалую пользу. Так, следуя его примеру, можно было чувствовать себя увереннее в вопросах моды. Все знали, что его галстук, воротник, носки если и не блистали новизной, то неизменно соответствовали самым строгим требованиям. А в светском кругу ему не было цены в качестве философа, советчика и друга. О каждом он знал абсолютно все, начиная с биографии и заканчивая давними убеждениями. Был в курсе прошлого любой из женщин и проницательно предсказывал будущее всех мужчин. Мог показать сарай, в котором графиня Гленлеман веселилась в дни невинности, и отвести на завтрак в кофейню неподалеку от МайлзЭнд-роуд. В этом заведении владелец фирмы «Сэм Смит», родной брат знаменитого на весь мир светского писателя Смит-Стратфорда, влачил не подверженное критическому анализу, безотчетное, не увековеченное фотографами существование, питаясь тонкими ломтиками ветчины по три штуки за полпенса и шницелями по паре за пенс. Он знал, в какой из гостиных не следует злоупотреблять лестью и за каким из столов опасно осуждать политическую спекуляцию. Не задумываясь, сообщал, какому гербу соответствует та или иная торговая марка, и помнил цену, уплаченную за каждый титул баронета, полученный в королевстве на протяжении последних двадцати пяти лет.