О чём тут торговаться цена отличная. Ты не плутовал. Беру. Гермократ раскрывает суму, отсчитывает монеты. Писандр внимательно следит за монетами, не пересчитывая, прячет плату за товар в пустой кошель.
Отряжу рабов для переноски «трупа»? скорее бесспорным утверждением, чем вопросом, проговаривает торговец.
Сними с неё рубище, сам понесу, для упражнения Ответ Гермократа вновь повергает в удивление свидетелей торгов. Уборщик роняет деревянный скребок. Щелчок от падения скребка разносится эхом по агоре. Останки одежд складываются горкой мусора на камнях рабского рынка. Нагое чистое тело смертельной худобы светится белизной, на руках умирающей рабыни замысловатая вязь татуировок. Гермократ подходит к сидящей рабыне и уже собирается её поднять, как вдруг Писандр, выйдя из оцепенения, чуть не криком останавливает аристократа:
Второе моё предложение не хотите услышать?
Мирон и Граник торжественно подбочениваются, выставляют манерой правые ноги в сандалиях так, словно выступают перед собранием, для своего друга. Теперь гордые аристократы достойны мрамора. Гермократ улыбается друзьям-насмешникам.
Со мной на третьем моём корабле, там, где разместились мои наёмные воины из самого Милета Писандр наполнился гордостью за себя самого, удачливого и богатого купца. Пассажирками приплыли к вам, в великие Сиракузы, две флейтистки. Свободные жительницы Милета. Щедро заплатили за перевозку себя и поклажи. Не бедствовали в Милете. Торговец замолчал, заискивающе посмотрел в глаза Мирону и продолжил осторожно: Ах, как они чудесно поют! С ними были музыкальные инструменты, выкормили труп, вам мною подаренный. Жалостливые. Такие красивые у-ух! Да вот беда, негде им остановиться на постой, то есть навсегда Торговец зачем-то хитро подмигнул друзьям. У них есть тайное намерение обжиться в вашем великом городе. С их певческим дарованием они, конечно же, не пропадут. Деньги потекут к ним рекой.
Писандр закончил витиеватый пассаж, вновь торговой привычкой принялся тереть друг о друга ладони.
Пустует у меня городской дом, здесь за площадью. Немалый, при двух этажах, с небольшим двориком, неожиданно для Писандра заговорил Мирон. Согласен разместить их за разумную плату. Дам и бесплатный срок аренды для успешного начала музыкальных дел. Мирон выказал умение вести аренду.
Приглашу? Флейтисток? Писандр явно искал дружбы у аристократов Сиракуз. Трое подняли правые руки. Выражения лиц у троицы крайне серьёзные. Только ли доходной арендой дома заинтересовал аристократов аркадец?
Писандр торопливо удаляется, оставляя двух рабов. Гермократ оборачивается спиной к надсмотрщикам. Троица о чем-то перешёптывается. Хозяин живого товара оборачивается, находит взглядом толмача-раба, усевшегося на плиты рынка, и надменным голосом, не терпящим возражений, командует:
Принеси воды для моих покупок. Да побольше.
Раб с готовностью бросается исполнять приказ важного гражданина Сиракуз. Гермократ оборачивается к надсмотрщикам, прикладывает руку к бороде, хмурит лоб, словно что-то припоминая. Не дожидаясь его слов, ближний к аристократу служивый с плёткой вопрошает:
Рассказать о торге управителю рынка? Внести отметку в список купленных рабов за вас, почтенный гражданин Гермократ?
У тебя, милейший, божественный дар читать мысли! От ласковых слов Гермократа улыбаются все присутствующие. Ожидание воды не затянулось три кувшина, полные родниковой водой, услужливо, возможно из солидарности к купленным, предоставили городские уборщики. Гермократ уверенно пресёк попытку толмача-раба подать кувшины рабыням. С видом радетельного хозяина взял первый кувшин и сам обеими руками уважительно вручил сидящему «трупу». Затем два кувшина проследовали к стоящей нагой скифянке.
Как думаете, друзья, я смогу поставить на ноги умирающую? Заключим пари? Гермократ, предлагая пари, заботливо придерживает простецкий кувшин, помогая пить «трупу».
Дева красивая. Стоит похлопотать. Может, и какие скрытые дарования всплывут. Пари принимаем. На два кувшина моего вина? Или поднять пари? за себя и за Граника заговорил силач.
Два кувшина достаточно. А с меня Гермократ привстал, предоставив заботу о кувшине умирающей деве. Но впал в раздумья при виде приближающихся флейтисток. Их оказалось почему-то три, никак не две, как обещал Писандр. Дорожные плащи с капюшонами накинуты поверх простых, тёмных оттенков серого пеплосов, чуть не в пол должностной жреческой длиной. Светило окончательно вступает в права дня. Факелы уже не нужны. Рабы их тушат. Три тонких девичьих тени неслышно следуют за бегущим торговцем.