Кангюй
Церемония
Марат Байпаков
От своего имени и от имени племён канлы (канглы), автор выражает глубочайшую признательность выдающимся российским ученым историкам
Л. М. Левиной и С. А. Яценко за научные достижения в археологии индоевропейских народов Приаралья и Сырдарьи, Кангюйского государства (Джетыасарская культура).
Корректор Мария Черноок
Иллюстратор Марина Шатуленко
Дизайнер обложки Мария Бангерт
© Марат Байпаков, 2021
© Марина Шатуленко, иллюстрации, 2021
© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2021
Церемония
Тебе, Кангюй, от канлы благодарение.
Воссияй, Кангха, как прежде!
богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит
Сапфо1178 год до нашей эры. На юго-западном краю Великой степи. Государство Кангюй. Окрестности столицы Кангхи. За три дня до весеннего равноденствия
В тесной казарме приграничной стражи не повернуться. В тщательно вычищенном крестообразном помещении второго этажа башни, сложенной из массивных квадратных глиняных-сырцовых кирпичей, при четырёх внутренних основательно-солидных деревянных колоннах, празднично. На низких пристенных лежанках свежие плетёные камышовые циновки. Пахнет дешёвыми травяными благовониями. Запах резкий, винно-терпкий, горький, но к месту подходящий. С прокопчённых балок перекрытий свисают нарядные пучки полевых цветов. На недавно оштукатуренных мелом стенах красуются тамги2 родов страны Кангюй и её вассалов, умелой кистью тщательно выведенные, в насыщенном цвете красной охры.
Среди родов знати, общим числом под добрую сотню, особо заметна тамга у правого угла строения, почти под самой балкой, гребень матери-богини с пятью тонкими шипами вверх. Тамга размером вдвое крупнее и на голову выше прочих, по расположению близлежащих к ней полукругом. В том тесном полукруге: тамга-солнце, крест из острых наконечников стрел в движении с востока на запад; тамга корона-бактриан3 из двух объединённых наконечников стрел, обращённых остриями вверх; тамга-цитадель, квадрат с четырьмя кольцами, вписанными в углы; тамга два посоха жрецов, выходящих противоположно из растянутого овала-щита; тамга три посоха жрецов, выходящих из овала-щита, два совместных и третий посох противоположно им; тамга два посоха вождей, совместных, водружённых поверх двух лежащих копий и тёмно-синей тамги-волка, треугольника острия стрелы, направленного вверх, с двумя хвостиками, выходящими в противоположные стороны из острия.
В свете пламени напольного открытого очага семеро крупного сложения мужчин учиняют придирчивый осмотр некому изделию мастера. Осмотр проходит у прочного в массивности, дубового складного походно-охотничьего-жреческого стола, что выставлен точно по центру казармы. Пятеро из мужей, хозяева казармы, из всаднического сословия, в дорогих шёлковых одеждах, с узором из крестов, оттенков тёмно-синего и пурпурно-красного цветов, при наборных серебряных поясах и островерхих шапках из войлока. Двое пришлых гостей в чёрной грубой ремесленной коже, с непокрытыми головами, по виду владелец мастерской и его подмастерье. Шестерым мужам на вид около двадцати двадцати пяти, подмастерью, отроку, лет шестнадцать.
Некое изделие переходит из рук в руки, каждый раз при смене владельца вызывая очередное шумное приветствие. Приветствия те звучат сплошь суровые, в тоне почтительные, словно при встрече с потомком известного рода. Лишь только раз, от самого младшего, безусого, рыжеволосого, в веснушках, раздалось восхищённо-протяжное, нежно-страстное, как на полную яркую луну. После приветствия изделие примеряется, прикладывается к губам, передаётся дальше. Кузнец с широким открытым благодушным лицом, привычкой раздутыми щеками бурундука с трудом сохраняет напускное спокойствие, часто перебирает края фартука, мнёт засаленную кожу, ожидая вынесения общего суждения.
Меж тем непонятный предмет, медлительно описав круг, оказывается в руках самого высокого из облачённых в шелка хозяев казармы. Красивое строгое лицо правильных пропорций покрыто коричневато-красной корочкой, что обретает всяк живущий без укрытия на открытых просторах степи. Зелёные глаза у замыкающего смотрины отталкивающе холодные, как ветер недавней зимы. Взгляды присутствующих согласно сходятся на мрачном молчуне. Молчун никак не выдаёт эмоций. Уже сложившийся ритуал встречи гостя нарушается. Приветствие изделию не оглашается. С недоверчивым видом всадник, провернув несколько раз в руках ему переданное, печалится до глубоких морщин разочарования на лбу. Восторги товарищей быстро смолкают. Владелец мастерской теряет спокойствие. Кузнец заговаривает торопливо-суетливо, оправдываясь, словно бы располагая мнением влиятельного заказчика: