Непоседа не был так уверен. Он только хмыкнул.
А как он нас найдёт? не успокаивалась Эмили. Если ты не заметил мы переехали.
Послушай, здесь нет ничего такого, отмахнулся Бастер. Будь я на месте отца Примулы, мне бы тоже понадобился длительный отпуск. Многомесячный.
Его дочери всего шесть лет. Ты в этом возрасте наверняка всё время хныкал, сказала Эмили.
И капризничал, добавил Непоседа.
Неправда. Я был милейшим ребёнком. В любом случае, мне всё равно, сколько ей лет она меня раздражает. Вот увидите Билли Бакл где-нибудь веселится на полную катушку.
Эмили вздохнула. Порой общение с Бастером очень утомляло.
Дверь гостевой комнаты открылась, и на пороге появилась Примула: нос пуговкой, веснушчатое лицо, волосы заплетены в длинные косички. Она обнимала коврик из овечьей шерсти, который называла «Барашка». Дочка великана была вдвое выше Эмили и продолжала расти прямо на глазах. Уже сейчас её пребывание в доме вызывало множество затруднений. Примула не привыкла жить в маленькой комнате и стукаться головой о потолок. А в лавке чудес, битком набитой всякими вещами, царила такая теснота, что великаночка то и дело натыкалась на какие-то предметы.
Где мы? полюбопытствовала Примула, потирая глаза.
Ну дом захотел отдохнуть, объяснил Непоседа, и пошёл немного прогуляться.
А это хорошо? спросила Примула.
Э-э-э протянул Непоседа. Да.
Но как папа найдёт нас? Ведь он станет искать меня там, где оставил. Что же будет? заволновалась Примула.
Эмили слабо улыбнулась:
Не беспокойся. У нас всё продумано.
В это мгновение волшебная лампа снова взбежала вверх по ступеням:
Ничего не выйдет! Все планы насмарку! Входная дверь не открывается. Я и толкала, и тянула на себя. И ключи мне помогали. Дом заперт! Она топнула ножкой в крошечной марокканской тапке. Ну почему?! Я хочу знать почему?!
«Я тоже», подумала Эмили.
Глава третья
В тот день гадалка Эди Гёрдл закрыла свою палатку на Южном причале и направилась в танцевальный зал «Звёздная вспышка». Там, в потускневшем с годами интерьере, проводились вечера, которые она регулярно посещала вместе с подругой Бетти Саттон, хозяйкой гостиницы «Русалка». Пляски до упаду и чаепитие с кексом давно стали их еженедельной отдушиной.
Обе дамы были замечательные. Эди Гёрдл стройная, высокая, с густыми непослушными волосами и пристрастием к яркой одежде и бренчащим серьгам. Бетти же, отличаясь более изысканным вкусом, носила очень короткую стрижку и любила кашемир и жемчуг. Они дружили с детства и ходили на танцы каждую среду последние двадцать лет. С тех пор как умерли их мужья, женщины танцевали в паре друг с другом.
Зачем нам от этого отказываться? всегда говорила Бетти. Должно же быть хоть одно приятное событие на неделе.
Эди всецело соглашалась с подругой.
Блестящий деревянный танцпол окружали столики, где для гостей сервировали чай. В одном конце зала находилась сцена со слегка потёртым красным бархатным занавесом. Моррис Флипвинкль с наслаждением играл на знаменитом органе «Вурлитцер», которым славился этот зал. Декор помещения обветшал от времени, но красно-белый орган звучал так же хорошо, как и в 1920 году, когда появился на свет.
Знаешь, сказала однажды Эди, пока не переехала в Мокропул-на-Море, я понятия не имела, что такое «Вурлитцер». Раньше я думала, что это карусель.
Бетти засмеялась:
Ты была недалека от истины. Мне и сейчас кажется, что это карусель, крутящаяся под вальс.
Накружившись по танцполу, подруги сели выпить чаю.
Как дела в гостинице? осведомилась Эди.
Все номера заняты, ответила Бетти. Хотя сейчас там проживает только один джентльмен.
Да что ты! И он снял все пять номеров?!
Все до одного.
Кто же он? спросила Эди.
Его зовут мистер Глочепут. Он новый владелец луна-парка «Звёздная вспышка». Бетти понизила голос до шёпота. Знаешь, подруга, у меня от этого человека мороз по коже.
Почему?
Сама не могу понять. В нём есть что-то странное. Всё время оставляет окна нараспашку, и дождь заливается внутрь и портит ковёр. Его уже надо менять. Я очень вежливо сообщила об этом постояльцу, но он только сказал добавить расходы в счёт. А на днях я увидела сидящую на верблюдах чайку и чуть с ума не сошла от страха!