Фрида мимолетно подумала:
Красивый парень. Он из Европы, не то, что наши местные девушка велела себе не называть так Эмиля, но слово само срывалось с языка:
Наши местные чурбаны, мрачно подумала Фрида, Эмиль знает французский язык, но он читает только газеты, а разговоры об истории вгоняют его в сон Фрида предложила:
Я могу провести вас в запасники музея Земли Израиля в Тель-Авиве и вообще, она подмигнула Адольфу, любого нашего музея, но в Тель-Авиве удобнее
У Фриды имелись ключи от квартирки в бетонном доме неподалеку от больницы Ихилов. Однокомнатное пристанище принадлежало сослуживцу Эмиля. Парень торчал на базе в Негеве. Фрида отсыпалась в квартирке на увольнительных, после походов по барам с подружками:
Можно и с ним сходить в бар, решила девушка, с ним интересно поболтать достав из кармана шорт блокнот, она нацарапала телефон квартирки:
Держите, Фрида задумалась, я появлюсь в Тель-Авиве через выходные фата для хупы требовала прически, которой Фрида намеревалась заняться сама. Сначала девушка хотела привести в порядок волосы:
Не под ножницами кого-нибудь из кибуца, сказала девушка отцу, в детстве мы щеголяли криво отрезанными челками. У Рути Альмог, заведующей нашей группой, было плохое зрение.
Фрида хотела заодно сделать маникюр:
Позвоните мне, парень бережно убрал записку в карман рубашки, а сейчас, девушка подцепила ногтем гитарную струну, сыграйте что-нибудь, не воняющее нафталином
Адольф склонил голову:
Менестрель подчиняется воле прекрасной дамы
Загремели первые аккорды «I Cant Get No Satisfaction». Фрида вскочила на ноги: «Танцуют все!».
Тель-Авив
Берите пышки, ласково сказала пожилая женщина, на шабат я еду в Хайфу к дочери. Внуки любят мою выпечку
Анна узнала берлинские булочки с джемом и ванильной глазурью. Кофе налили из серебряного кофейника, сервиз на столе стоял мейсенский. Успокаивающе тикали шварцвальдские часы. За задернутыми шторами шумела послеполуденная толпа на бульваре Ротшильда. В гостиной пахло пряностями и пожелтевшими страницами массивных томов с золотым готическим тиснением на переплетах.
Такой же шрифт на обрамленном дипломе сообщал, что Фридрих Фридлендер получил звание адвоката в Берлине за два года до начала первой войны:
Он шутил, что мы с ним ездили на одном автобусе, улыбнулась пожилая женщина, я в школу, а он в университет. Впрочем, она махнула на диплом, мне тогда исполнилось только два года. Потом я тоже на автобус не садилась. У моих родителей была вилла в Груневальде и автомобиль с шофером, а отец Фридриха держал мелочную лавку
Кофе оказался крепким. Анна наклонила над чашкой молочник:
Я вас слушаю по радио, весело призналась госпожа Фридлендер, я тридцать лет в стране, помогала мужу с юридическими документами, теперь помогаю сыну, адвокат Бен-Дрор был занят с припозднившимся клиентом, иврит у меня хороший, но вы интересно рассказываете.
Анна вела на радио обучающую программу для новых репатриантов:
Вы тоже из Европы, женщина прислушалась, но не из Германии она говорила с громыхающим акцентом йеке, и не из Франции Анна отозвалась:
Из Брюсселя госпожа Фридлендер кивнула:
Красивый город. В тридцатом году я ездила в Бельгию и Францию в свадебное путешествие Анна указала на черную рамку вокруг снимка покойного адвоката: «С мужем?».
Женщина повела сухой, еще красивой рукой:
С ним мое свадебное путешествие было в Палестину, на тонких губах мелькнула улыбка, нет, с моим первым мужем адвоката Анне порекомендовал Авраам:
Его отец защищал меня, когда я загремел в британскую тюрьму, объяснил профессор Судаков, если бы не господин Фридлендер, одна из моих монографий не увидела бы света он полистал записную книжку:
Он скончался несколько лет назад, но практику наследовал его старший сын, Гидеон Бен-Дрор госпожа Фридлендер заметила:
Мы поменяли фамилию, но профессионально Фридрих всегда оставался Фридлендером Анна увидела семейный альбом:
Все наши дети родились здесь, госпожа Фридлендер показала фотографии свадьбы средней дочери, снимки младшего сына, офицера, из Берлина я уезжала в деликатном положении, как тогда говорили