Вечернее гуляние, переходящее в ночное это неотъемлемая сторона жизни курортных городков. Гуляния, желаемые и не желаемые знакомства; поцелуи и пощёчины; на танцплощадках перегруженные децибелами акустические колонки; теплота ночного моря, ласкающая два обнажённых тела; нетрезвые выкрики в объятьях мигающей цветомузыки; тихий шелест акации, прерываемый счастливым, чуть слышным смехом неизвестной девушки королевы ночи. «Я так хочу, чтобы лето не кончалось, чтоб оно за мною мчалось, за мною в след» И вообще, отдыхать летом на море все любят. Например, директор банно-прачечного комбината со своей новенькой секретаршей проверяют на прочность надёжность своих отношений друг к другу. Романтический контакт между ними, видимо, протекает удачно, и потому они выглядят веселыми и счастливыми. Или вот, самодеятельный ВИА из Москвы. Лобают пацаны в курортном кабаке, приличный «карась» прилипает, хавка, естественно, ресторанская, посетители ведь не всё съедают и допивают, не выкидывать же. Правда, директору кабака отстегивать приходится за прибыльное место, но это само собой, как без этого.
И вообще, кто не любит отдыхать на море? Вот и Виктор Сергеевич тоже приехал сюда совместить отдых с творческим порывом. Так пожелаем же ему удачи.
Самсонов побродил по набережной, выпил две кружки водянистого пива, пострелял в тире, посидел на лавочке. «Пора идти», подумал он, и пошёл.
«Совсем недалеко», прикинул он, оказавшись у калитки дома Снежаны Морозовой.
Как погулял, товарищ писатель? послышалось из глубины двора.
Хорошо погулял, посидел на лавочке, пострелял в тире, по набережной прошёлся.
А я вот поджидаю вас, думаю, как бы ни заплутались, мимо не прошли. Темнеет уж
Во дворе на лавочке сидела хозяйка. Она ела яблоко и ногой отталкивала лягушку, упорно ползущую в её сторону. Виктор Сергеевич присел рядом.
Пойдёмте ужинать, товарищ писатель, и не говорите, что сыты по горло, я то уж знаю, как здесь приезжих в этих вонючих забегаловках кормят. С последним Самсонов был полностью согласен и, почувствовав подступивший голод, не стал отказываться от столь заманчивого предложения. Морозова пояснила, что кушать на свежем воздухе куда приятнее, чем в комнатной духоте. Она вынесла пёструю клеёнку и накрыла ею старенький маленький столик, стоявший под лестницей.
Помогите, товарищ писатель.
Они перенесли стол и поставили его возле окна.
Новая клеёнка, по запаху чувствую, определил Виктор Сергеевич.
А чего ей лежать, думаю, век-то не вылежит, ответила Морозова, разглаживая на ней следы от сгибов.
Пока она собирала ужин, он поднялся к себе наверх и переоделся. Чёрный спортивный трикотажный костюм, новые комнатные тапочки, купленные Клавдией прямо в день отлёта.
Самсонов с удовольствием рассмотрел себя в зеркале, потом старательно причесался на пробор.
Товарищ писатель, если не трудно, прихватите клетку с Феоктистом, послышался с улицы голос хозяйки.
Беррри, беррри, косясь одним глазом, подтвердил попугай.
Виктор Сергеевич послушно снял с крючка клетку и с ней спустился вниз.
Пусть эту ночку со мной переночует, вам он ещё все уши прожужжит, пояснила Морозова, забирая клетку.
Осторррожней, не дерррево, вцепившись в прутья, пробурчал Феоктист.
Сумерки сгущались, и всё вокруг становилось по-особому таинственным и завораживающим. На фоне затухающего неба загадочно и сказочно вырисовывался силуэт колодезного «Журавля». Недалеко за домом, видимо в болоте, начал репетицию лягушиный хор. Застрекотали невидимые сверчки. Обступившие двор деревья казались плотной тёмной стеной. Дневная духота как-то сразу сменилась внезапно подступившей свежестью и прохладой. Падающий свет из окна хорошо освещал столик, на котором их уже поджидал ужин.
Садитесь. Морозова показала на табуретку.
Всё так сказочно. Ни огонёчка вокруг не видать, сказал Самсонов, присаживаясь. Словно в лесу.
Только соловьи у меня не живут. У других в садах живут, а у меня почему-то нет. Но зато у меня Феоктист хорошо поёт, соловьём может и щёголем тоже, правда, грубовато получается, но ничего, слушать можно.
Хозяйка поставила перед Виктором Сергеевичем глубокую миску с тушёной картошкой.
Вот грибочки, огурчики, помидорчики. Выпивающий, а? Товарищ писатель?