Вот я и думаю, откуда же мне ваше лицо знакомо? Ведь я всех помню, кто в Планерском бывал.
Так народу же тысячами едет, изумился Самсонов.
Ну и что, помню каждого, кого лично видела, конечно. Вот вы, сейчас вспомню, вы тогда ходили в синих техасах, и футболка трикотажная у вас была такая, жёлтая. А что же на ногах? Ах да, резиновые синие шлёпанцы, а левый перед вашим отъездом порвался. Это было в 1973 году. Так?
Ведь это ж просто фантастика. И вот так каждого сможете описать?
Кого видела, запросто. Это просто. Все люди-то, как на ладони. Правильно я говорю, товарищ писатель?
Это оно так, согласился тот, глубоко задумавшись.
Виктору Сергеевичу уже стало неприятно слышать постоянное: товарищ писатель, товарищ писатель. «Как будто издевается, уж быстрей бы уехала, да за работу. Красота ведь, местечко просто сказочное, ни шума, ни гама. Фортунисимо! Кстати, можно и в ресторанчик заглянуть, за квартиру-то платить не надо».
Он поднялся в свою комнату и переоделся. Сунул в карман хрустящую десятку с Лениным, постояв в раздумье, прихватил ещё скомканную трёшницу. На всякий случай, обильно поодеколонился.
Пока, подмигнул он Феоктисту.
Пока, беррреги бока! последовал незамедлительный ответ.
Виктор Сергеевич, улыбаясь, по-молодецки сбежал вниз по лестнице. В его руке был полиэтиленовый пакет с фото-композицией Аллы Пугачёвой.
Морозова была права, ливерной колбасы в магазине было много, а желающих купить её было очень мало, только один Виктор Сергеевич. Копчёной колбасы оставалось мало, но желающих её купить было видимо-невидимо. У винного отдела была тихая, но плотная очередь. Вино брали преимущественно дешёвое. Самсонов подумал, вроде бы как, но в очередь не встал. «Успеется», таким образом, он успокоил сам себя.
Купил килограмм ливерки, пачку чая «Экстра», пачку быстрорастворимого рафинада, а на случай творческого вдохновения пачку сигарет «Золотой пляж». Хотел было уходить, но вспомнил, что надо купить батон хлеба, да и триста грамм конфет «Школьница» к чаю в самый раз.
Выйдя из душного магазина, Виктор Сергеевич направился по знакомой ему улице к базару. Как такового, базара уже не было, и он, побродив между прилавками, отправился в ближайшее кафе с целью: хорошенько подкрепиться после длительной дороги. В зале кафе «Дорожное» никого не было, не считая двух старушек за разными столами и четырёх кошек, лениво разгуливающих между их ногами. Не отходя от кассы, Кассирша пила чай. Меню, на первый взгляд, показалось привлекательным, но это ещё ни о чём не говорило. Когда, после настойчивых позывных кассирши, появилась раздатчица Маша, которая, не спрашивая, выдала «второе блюдо» из перловки с тремя кусками жира.
Свинина тушёная, объяснила она Самсонову, а тот, склонившись над тарелкой, стал внимательно изучать её содержимое.
Бульон мясной объяснила Маша, подавая сероватую дымящуюся жидкость.
Пить что будете? повелительно затребовала кассирша.
А что есть? робко спросил он.
Чай.
Тогда конечно, чай.
Рубль, не считая, зевнула кассирша. Прожужжала касса и предоставила чек. Виктор Сергеевич хотел было дать металлический рубль, но заметив на нём изображённую «Родину-мать» с мечом символ Волгограда, сунул его обратно в карман и протянул трёшницу.
Давайте, давайте рубль, я видела. Он у вас в правом кармане. Мне сдачу нечем давать, повелительно затребовала кассирша. Самсонов, сконфузившись, расплатился юбилейным рублём.
Как он не заставлял себя настроиться на соприкосновение с едой, приёма пищи всё же не состоялось. Отпив несколько глотков типа «чая», Виктор Сергеевич, отмахиваясь от скучающих по общению с посетителями мух, выскочил на улицу. А две старушки, кроша хлеб, в так называемый бульон, и разговаривая о чём-то с облезлыми кошками, не торопились уходить из душного кафе, и мухи почему-то их не кусали.
Навстречу Самсонову быстро шёл бледнокожий человек с сосредоточенными голодными глазами.
Кафе работает? не останавливаясь, спросил он.
Работает, ещё как.
Виктор Сергеевич хотел его предупредить, но тот уже успел юркнуть в гостеприимно распахнутые двери.
Ранее напоминавший о себе голод, после посещения кафе «Дорожное», быстро исчез. Нестерпимо потянуло к морю, полюбоваться его красотой, подышать морским свежим воздухом. Заходившее солнце, зацепившись за вершину Карадага, казалось, что застыло на одном месте. Со стороны моря шли люди, далеко не свежего вида. Иногда взгляд Самсонова останавливался на чьей-то обезображенной спине, где безжалостное солнце оставило следы своего внимания. Людей, с такими спинами, впереди ожидали тяжёлые бессонные ночи, кефирные компрессы или чьё-то нечаянное похлопывание. А к морю тоже шли люди, но их внешний вид был куда бодрее противоположно идущим. Они были нарядно одеты и пахли не то духами, не то одеколоном, как в парфюмерном магазине.