Вторая неделя пошла мучительно тяжело ему: не днями, а часами считает он время до возвращения в комендатуру. От усталости и нервного расстройства работа не клеится, и в дополнение ко всему еще он боится не успеть даже промфинплан завершить. И тут вдруг хозяйки пронюхали, кто он такой, да откуда (деревня есть деревня ничего не скроешь). Забелела хлорка от его кровати до туалета и кухни, дышать невозможно, глаза, нос щиплет. При его виде бабки крестятся, прячутся, образами и иконами жилье спасают, а в комнате Арзо аж во всех углах свечи, следом чем-то кадят воздух.
Крестись, антихрист, крестись, требуют они.
Да мусульманин я, выдавливает жалкую улыбку Самбиев.
Не мусульманин ты и не христианин ты из комендатуры! Уходи от нас! Убирайся! Прочь!
Чуть ли не полсела помогало бабушкам с переселением «супостата». Самбиева вселили в заброшенный дом, в низине, у реки, прямо напротив комендатуры. Видимо, в годы большого весеннего половодья дом затапливался: полы прелые, прогнившие, кругом паутина и вольная жизнь грызунов, а холодней, чем на улице, от стен веет стужей.
Хоть и противен узник комендатуры, все равно сельчане сердобольны понатаскали заснеженных дров, кто-то дал старое одеяло. Дрова не разгораются сырые, печь отвыкла от огня, дымоход забился. Сообразили принести канистру с бензином: щедро плеснули, а огонь не только в печи, но по полу, по капелькам жидкости понесся.
С криком «Еретик горит!» местные убежали, а Арзо с трудом, до пота борясь, загасил возгорание.
Из удобств в доме только свет, и даже окна выходящие на комендатуру занавесить нечем. В поиске спокойствия, Самбиев приспособил под стол фанерный ящик, спиной уперся в разогревающуюся печь, принялся за итоговый раздел промфинплана.
В ранних сумерках со двора оживленный говор, скрип снега под учащенным шагом, в окне Нина.
Ух! Еле нашла. Поехали в Вязовку, сегодня ночью твоя мать звонить будет.
Я слово дал, от раздвоенности стонет Самбиев.
Никто не узнает Поехали, машина ждет, туда и обратно.
Голос матери Нет в мире слаще звука, нет в мире искреннее слов! Нет роднее и ближе человека! Мать жизнь отдаст, лишь бы дитя мизинец не порезало!
Голос Кемсы дрожит, со всхлипами прерывается.
Арзо! Арзо! беспрестанно повторяет она имя первенца, как самое драгоценное слово.
После слов о здоровье, о житье-бытье, сын забрасывает ее вопросами.
Ансар дважды приезжал; это он организовал переговоры. Передал ей не тысячу (как просил Арзо), а тысячу четыреста рублей. Тысячу она отвезла Букаевым, чтобы погасить злосчастный долг, и случайно напоролась на главу семейства. Букаев совсем не тот, видимо, мандат народного депутата сблизил его с народом: от денег категорически отказался, жену при Кемсе обругал, сказал, что сын Арзо будет носить фамилию Самбиев и, если Самбиевы дали ему имя Висит то так оно и есть. В любое время ребенка могут забрать, но желательно, пока маленький будет с матерью, да к тому же зима надвигается, а в Ники-Хита даже газа нет. По пожеланию Кемсы, в тот же день ее с ребенком отвезли в Ники-Хита на персональной «Волге» Букаева (на последнем Кемса делает особое ударение). Неделю жил внук в селе, а затем его забрали. Висита прекрасный ребенок, кучеряшки, как у отца, такой же нос и подбородок, а глаза просто копия.
Отвечая на следующий вопрос, Кемса сникла. Бук стоит, надел огорожен, под охраной и даже расширился.
Так еще лучше, успокаивает она сына, в сохранности будет до вашего возвращения.
Еще много вопросов, но время ограничено, и в самом конце Арзо не сдержался:
А Полла как?
Поллу, большая пауза, допекли бывшие мужья, она из городской перебралась в сельскую больницу, а теперь и вовсе уехала в Краснодар Несчастная, беззащитная девушка.
Время окончено, голос телефонистки.
Арзо, береги себя!
Ты себя береги, Нана! последний крик и обрывающий гул.
Эту ночь он провел у родителей Нины, на рассвете его отвезли в Столбище. Только он вошел в жилище возился у печи, как сзади появился участковый.
Ну что, Самбиев? Не сдержал слово, подвел председателя?
Мама звонила, ссутулившись, как провинившийся ребенок, сопя, пробормотал Арзо.
«Мама-Папа» что это, детсад?.. Ну, ладно, раз мать, не доложу капитану Завтра к обеду отвезу в комендатуру.