Деревню называют тридцать четвертое Столбище, а короче просто «Столбище». Откуда произошло название, знают старожилы, есть легенда, связана она, как и многое другое на Руси, с невольниками, с каторжанами. Легенда невеселая, мрачная, и, видно, чтобы убрать ее из людской памяти, административное название другое «седьмая бригада», или просто бригада, а «Столбище» в простонародье, в людской речи и памяти. От комендатуры к Столбищу пройти нелегко: река хоть и не широка, и не глубока по пояс, да очень студена. Только в знойное лето можно в нее вступить, да зимой без забот по льду прогуляться.
Но на прогулки к деревне строгий запрет, участковый предупредил: уход с территории перевод на зону. Вот и рвется Арзо к людям, а боится, да и старожилы никакой охоты к походу не высказывают, говорят, что сельчане бедней их живут, моментально в милицию заявят, к этому приучены и обязаны. Здесь коренных жителей нет, все в неволю привезенные или от невольников рожденные. Легенда гласит, что издавна сюда ссылали только высокую знать. И в сталинщину, по традиции, сюда свозили только интеллигенцию, оттого здесь о непорядке сразу донесут, но зато чужого гвоздя не тронут, а если по великой нужде, этот гвоздь попросят, то прежде извинятся, а после поблагодарят с поклоном. Это осталось в крови, это спиртным не вытравишь.
А в общем, Столбище место тупиковое, только одна дорога от нее отходит. Если по ней на тракторе добираться не спеша, а это основной вид транспорта в здешних местах, то за пару часов можно доехать до большого села Вязовка. Здесь два магазина продовольственный и хозяйственный, медпункт, почта и главное правление местного колхоза «Заветы Ильича».
Колхоз единственное предприятие в округе, а посему вокруг него крутится вся жизнь, все дела, все колхозом кормятся, на колхоз работают. По рассказам прапорщика Тыквы, центральная усадьба колхоза райский уголок, а когда председателем был ныне покойный ветеран войны, Герой Социалистического Труда его дядя, то колхоз «с жиру лопался», дотации большие получал. После смерти Героя, из райцентра прислали руководить какого-то пьяницу, разгильдяя, так он развалил колхоз, разворовал.
Прошедшей весной, продолжает прапорщик, были выборы, и народ избрал местного, толкового мужика Кузьиванова. Вроде пытается он наладить дело, вот только времена тяжелые, да с дотациями не как раньше, но ничего, справляется, правда, не шибко грамотен, да в райцентре связей нет, а с людьми прост, как-никак свой И бражкой не брезгует, а как прижмет, и к «шипру» приложится. А то что? Есть у нас и такие, все морды вертят, представляешь, за двести верст в райцентр ездят, часами в очереди стоят, чтобы водку купить Так это что? Есть у нас здесь один шабашник, чечен, так он в Тюмень за коньяком, когда приспичит, мотается! Странный народ, со мной в армии чечен служил тоже такой же отчаянный был
Не сдержался Самбиев, с озаренным взглядом перебил прапорщика и забросал его вопросами о земляке.
Так ты тоже чечен? удивлен Тыква. Хорошо, передам Я его частенько вижу, он вечно по центральной усадьбе слоняется, все подписи на наряды собирает и водочкой щедро угощает, хе-хе.
Неким смыслом, надеждой встречи украсилась жизнь Самбиева: ждет от земляка хоть какой-нибудь помощи, поддержки: табачку бы немного и хлеба вдоволь-досыта нажраться, угомонить червей в животе, а потом спиртом бы их, спиртом, пока не забудешься в блаженном, пьяном сне Потом поговорить на родном, душу излить
После выходных Тыква пьян, зол, на всех кричит, огромными ручищами, как кувалдами, размахивает, только ко вторнику, к обеду кое-как отошел и на вопрошающий взгляд Самбиева спохватился забыл. Так неделя, две, месяц, а потом ночью вдруг выпал обильный снег. Только-только октябрь на календаре, а мороз лютует, законная зима на дворе, и Тыква сообщает, что все шабашники, а там, кроме чеченской бригады, еще армяне и из Западной Украины, уехали восвояси, в теплые края.
А что им теперь здесь делать? тупо ухмыляется Тыква, теперь до апреля у нас зима, покой На эти выходные кабанчика заколем! Эх, гульнем!
В середине октября, в полный голос заявляя о себе, из заполярья стремительно приползли черные тучи в сопровождении стойкого мороза и свирепого ветра. Вначале чуточку пошалив, пурга не на шутку разыгралась, вмиг разнесла жалкие картонки и тряпки, защищающие окна казармы, снежный вихрь, кружась, с задором, щедро облизывал преграды полупустого помещения, оставляя у стен огромные сугробы.