Мы стояли друг напротив друга. Он буквально нависающий надо мной и пытающийся подавить.
И я существенно ниже его, но не отступившая ни на шаг.
И не надейтесь на лавку, ответила я. Или вы забыли, что я должна быть всегда как можно ближе к вам? Если понадобится, то я лягу на полу этого шатра, но только после того, как вы мне расскажете о своем очередном грехе.
На полу? Вы? Он явно мне не верил. После моего очередного откровения. Ха. Что ж, тогда слушайте, преподобная. Ибо я согрешил, имел неосторожность случайно покуситься на ваше тело и положить руку куда не следовало. Отдельно хотел бы отметить, что весьма удивлен магическим даром духовника, проводившего ваше омоложение. Поддержать в столь изумительном состоянии не только ваше лицо, но и почти двухсотлетнюю грудь это огромный талант. Высока, упруга и, если бы не ваш возраст, безусловно притягательна. Ради праздного любопытства, признаюсь, даже бы взглянул! Вот говорю, и самому противно. Ну не грязный ли я извращенец, аббатиса?
Я стояла и хватала ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.
Кроули издевался надо мной, и я не знала, как в этой ситуации ответить той же монетой.
Фух, выговорился, тем временем насмешливо закончил он. Вот прямо камень с души упал, чувствую себя намного легче. А вы, аббатиса?
Я же себя ощущала так, будто меня в чан с дерьмом окунули.
Кроули решил, что так он ставит меня на место, мстил за пощечину
Вот только я могла отомстить ему гораздо больнее, и для этого нужно было лишь «проиграть» сегодня. Капитулировать под его напором.
А я вас прощаю, нашла в себе силы ответить я. Рада, что вы сумели признаться в своей греховности, это первый шаг к очищению.
Произнесла и отступила на шаг назад.
Что, и все? удивился Кроули.
И все, совершенно спокойно ответила я. Можете ложиться спать. Найду себе местечко где-нибудь в уголочке, чтобы вам не мешать.
Под пристальным взглядом мужчины я и вправду приготовилась вначале сесть на пол, а после лечь на нем.
Хватит! не вынес Кроули. Прекратите этот балаган, аббатиса. Признаюсь, я перегнул палку. Ложитесь на кровать, я уступаю вам место.
Я молча и укоризненно посмотрела на него. Ждала, что будет дальше.
И простите, наконец произнес он нужные слова. В этот раз искренне, по крайней мере, я им поверила.
Прощаю. Я встала и подошла к лорду ближе. И мне не нужна эта кровать. По крайней мере, мы все же можем уместиться на ней вдвоем, если
А после вы опять скажете, что я над вами надругался? перебив, усомнился в моих словах Кроули. Смотрите, аббатиса, а то я могу решить, что вы тоже не так безгрешны и внезапно захотели моего молодого и горячего тела.
Если развернемся спинами, договорила я, все же краснея и радуясь, что моего румянца не видно в темноте. А сейчас ложитесь, пока я не передумала и не решила предать ваше молодое и горячее тело вместе с душой вечной анафеме. Спокойной ночи и сладких снов, лорд Кроули.
Глава 9
К утру земля просохла и лошади смогли продолжить путь.
Наша карета вновь следовала по проложенному пути с редкими остановками по нужде и для перекуса.
Так мы остановились для позднего завтрака в одном из трактиров, хозяином которого оказался мужчина, поглядывающий на меня странно и подозрительно.
Его взгляд меня откровенно напрягал, Кроули же был занят едой больше, чем поведением трактирщика.
Наконец я не выдержала.
Этот мужчина на меня странно смотрит, полушепотом произнесла я.
Ну так прокляните его, наложите епитимью[2], - не отвлекаясь от тарелки с жареной яичницей и овощами, подсказал лорд. Или что там обычно принято делать у вас в ордене в таких случаях?
У нас в ордене, как вы выразились, никто друг на друга не смотрит так, что кусок в горло не лезет.
То и дело я нервно косилась на трактирщика, а тот на меня. Я пыталась прочесть хоть что-нибудь в его взгляде, но не выходило.
То ли пренебрежение, то ли усмешка, то ли осуждение, то ли, наоборот, обожание я почему-то себя ощутила тараканом, но при этом очень красивым, ну или как минимум необычным.
Если хотите, наконец предложил Кроули, тоже заметив странности, я могу поинтересоваться у трактирщика, в чем причины такой реакции?
Будьте добры, лорд, попросила я, неуютно ежась.