Не знаю, что именно прозвучало в этом восклицании, но я как-то помимо воли резко оттолкнула его руки и бросилась бегом из столовой.
Володя ушел. А для меня снова потянулся долгий, мучительный день.
Из дневника Владимира Тарабанова
22 октября. Первый час ночи.
Сегодня снова весь день как в котле. Встал очень рано. Был нелегкий разговор с Ириной. Да, она понимает, что в доме есть тайна от нее. Я обещал ей все сказать, но спешил в «Тихую долину». Как исказилось гневом все ее лицо, когда я уходил! С какой силой она оттолкнула меня, как стремительно убежала из комнаты!.. Да, девочке трудно. Но что у нее на душе, я еще не могу понять.
Мне было тяжело оставлять ее в таком состоянии, но опоздать на сбор нельзя.
Я быстро шагал по улицам и думал о сестре. Было мучительно стыдно. Да, я виноват виноват, что два года тому назад, когда кончил гимназию, уехал из бабушкиного дома. Не мог выдержать атмосферы, натянутых отношений Уехал в Харьков к родным отца и поступил в университет там.
Ирина осталась у бабушки Сейчас самому непонятно, как я не подумал о ней? Знал, и бабушка и няня ее обожают, сестренка в прекрасных условиях Получал известия: здорова, учится хорошо. Но как же не подумал, что та самая удушающая, черносотенная атмосфера, которой не смог вынести я, неизбежно должна искалечить душу девочки? Ведь я-то приехал в бабушкин дом уже большим мальчишкой, с твердыми убеждениями, внушенными отцом. А Иринка она же тогда была глупенькой трехлетней малышкой! Разве она помнит ту нашу жизнь?
Всем в доме было строго запрещено говорить Ирине об отце. И я слушался, и основания на это у меня были. Ведь уже с пятого класса я вступил в подпольный гимназический кружок. Я тайком встречался с партийными друзьями отца. У меня хранилась нелегальная литература. Под видом «вечеринок» у меня бывали наши собрания, читали, учились, спорили. Расскажи я тогда Ирине правду, онапросто по глупостимогла бы случайно выдать меня. Потом Харьков новые товарищи снова подпольный кружок вступление в партию, учеба, работа
Знал: Ирина здорова. А о том, как и чем сестра живет, о чем мечтает, да чего греха таить! об этом не думал. Не думал ни разу, подло, легкомысленно, преступно не думал. А ведь давал обещание отцу, когда он умирал..
С этими мыслями дошел я до «Тихой долины». На душе было погано.
Но вот вошел в бурную кипящую «Долину», встретился с Андреем, с товарищами по десятку, узнал последние новости, и все, всеИрина, бабушка, угрызения совестивсе провалилось куда-то! Я вместе со всеми с головой ушел в подготовку к надвигающемуся. Андрей в курсе всего, что делается в Смольном (там Петроградский Совет, там Военно-революционный комитет). Его приказания ясны и четки. Сегодня генеральный смотр нашим силам. Всюду митинги: в воинских частях, на заводах. Ясно: огромное большинство на нашей стороне! Подготовка идет везде. Временное правительство рассылает приказы. Но его уже никто не слушает. Оно уже бессильно, обречено
Потом мы все пошли на митинг в Народный дом. Пока шли туда, на всех улицах необычайное оживление. То тут, то там внезапные маленькие митинги. Двое-трое прохожих остановятся, заспорят, их сразу обступает толпа. Мы тоже останавливались послушать. Да, среди прохожих на улицах много наших противников, но ведь не в них сила!
Огромный зал Народного дома битком набит. Даже наверху, как-то зацепившись за балки потолка, нависают над залом солдаты и рабочие. Мы с трудом пробились поближе к трибуне.
Никогда этого не забыть! Выходили ораторы. Каждому, кто заикнется против восстания, крик, свист, не дают говорить. Выйдет кто с призывом к восстаниюмертвая тишина, а потом!.. Казалось, стены не выдержат этой бури! А что было, когда вышел балтийский матрос, делегат от флота, и заявил, что балтийцы скорее погибнут, чем позволят предавать народ. Его на руках снесли с трибуны. И всевесь зал! дали клятву по первому зову Совета ринуться в бой Никогда мне этого не забыть!
Сейчас я вернулся домой. Пьяный от радости, от ожидания. Ирина снова уже у себя. Никак мне не удается поговорить с ней! Нянька на меня дуется. А бабушка все в том же положении.
23 октября. Поздно вечером.
Сегодня снова неожиданная встреча. На одном из небольших, стихийно вспыхнувших митингов гляжу: поднимается на трибуну человек. Ба! Старый знакомый!.. Фетровая шляпа, бородка, очки Я придвинулся ближе Так ярко вспомнился вагон!
И снова соловьиная песня: «Ждите!.. Победный конец Ждите!.. Учредительное собрание Ждите, все будет Терпение, еще немного терпения!.. Только не идите за большевиками, они ведут вас к гибели»
Гляжу на лица. Суровые, изможденные Прислушиваются Как будто колеблются
На этот раз я не выдержал. Как-то помимо моей воли внесло меня на трибуну. И понесло!..
Я крикнул:
Да, ждите! Ждите, голодные, ждите, гниющие неизвестно за что в окопах! Вместо хлеба и молока кормите своих ребят терпением!
Я не помню сейчас, что я говорил. Слова рвались из меня сами. Говорил что-то об отце, погибшем в ссылке, о тысячах замученных товарищей, об обнищавшей деревне, о гибнущих детях Говорил и видел: загораются глаза, сжимаются кулаки.
Потом долго не мог прийти в себя. Не помню, как сошел с трибуны. Андрей сжал мне руку, что-то сказал До сознания моего дошло только слово: «оратор».
Какой я к черту оратор! Просто сердце не выдержало
Сегодня виделся с Дмитрием Сабининым. Он обрадовался мне. От него узнал почти обо всех членах нашего гимназического кружка. Кто погиб на войне, кто сейчас на фронте, а кто ушел от революции к врагам. Обидно стало! Ну и черт с ними, нас и без них хватит.
Как быть с Ириной? Мне кажется, нянька оберегает ее от меня, как курица цыпленка от коршуна. Ну, так или иначе, а завтра я вырву время, чтобы рассказать ей все!
Продолжение воспоминаний Ирины Дмитриевны
И еще один день прошел, когда мы совсем не виделись с братом. Я в те дни совсем не могла учиться, я места себе не находила. Болезнь бабушки, тревога за нее, приезд Володи, все его странное поведение, разговор о тайне, которую я никак не могу узнать, непрерывные слухи о каких-то надвигающихся ужасахвсе это совершенно выбивало меня из колеи.
Но вечером 24-го мы, наконец, встретились с Володей. Вместе с ним зашел к нам его друг Андрей. Володя познакомил нас.
Как она похожа на свою мать! воскликнул Андрей и, не выпуская моей руки из своей, посмотрел на Володю и прибавил:
Еще больше похожа, чем ты на отца.
Я вскрикнула, вырвала свою руку и бросилась бежать. Чего я испугалась? Тогда я сама этого не понимала, а сейчас думаю так: должно быть, я боялась узнать что-то об отце не от Володи.
Андрей скоро ушел. Володя позвал меня.
Ирина, сказал он очень серьезно, идем ко мне, нам надо поговорить.
У меня сильно забилось сердце Вот оно! Наконец-то! Но не успела я двинуться с места, как в гостиной раздались быстрые шаркающие шаги няни.
Иринушка, куда ж ты убежала? Иди спать сейчас же!
Подожди, няня. Я только к Володе
Нам надо поговорить, няня, сказал и Володя.
Няня рассвирепела. Никогда еще не видала я ее такой.
Какие разговоры по ночам? набросилась она на Володю. Дня тебе мало! Шляешься весь день невесть где, бабушку бросаешь, сестру бросаешь, а ночью разговаривать! Приехал, подумаешь, командир! Бова-королевич! Ирина, спать пора. Иди, Ирина.
Сейчас, няня! Спокойной ночи, Володя! Я бросилась брату на шею и, пользуясь тем, что няня была глуховата, быстро шепнула ему в ухо:
Все равно не даст говорить! Она заснетя прибегу! Жди!
Чего еще шепчетесь? окончательно вышла из себя няня, схватила меня за руку и потащила за собой. Иди спать! Он тебя невесть чему научит. Бог его знает, что у него на уме.
Я оглянулась. Володя все еще стоял в дверях и смотрел нам вслед, пока мы шли по залу. Мы обменялись только взглядами, но поняли друг друга: «Жду!»«Жди, приду!»
«Жди!» Легко сказать!.. Няня никогда не ложилась спать, пока не зайдет ко мне, укутает одеялом, перекрестит, поцелует и дождется, когда я усну. На этот раз я, конечно, «заснула» моментально. Няня потушила свет. Из раскрытой в ее комнату двери лилось мягкое мерцание лампадки. Я изнемогала от нетерпения и тревоги. Слышу, няня начала молиться. С тех пор, как заболела бабушка, она молилась особенно долго и обычно, помолившись, на цыпочках уходила еще проведать больную. Вот бы удрать, пока она пойдет к бабушке!.. Нет, нельзя, перед тем, как лечь, она еще заглянет ко мне, ну и сразу побежит к Володе и все равно не даст нам говорить!.. А ждать больше сил нет!