Кроме того, что предложат вам богиничего.
Жаль,я в бессчётный раз облизал сухие губы.
Вы выдержите, Андрей,голос старика стал тише.А я больше не могу говорить. Доброй дороги и верьте в того, за кем вы пришли.
Он замолчал, потом снова открыл рот, но не сумел издать ни звука. Печально покачал головой.
Спасибо вам,я тяжело встал, придерживаясь за ствол ивы. Думаю, кровопускание мне ещё не единожды аукнется.Надеюсь, вам ещё встретятся образованные путники, с которыми можно побеседовать.
Старец безнадёжно покачал головой: или не верил, или знал, что пожелание не сбудется.
Прощайте.
Я поискал глазами лимонницу и не оглядываясь пошёл вслед за ней.
***
В роще вечнозелёных кипарисов я оставил всю мелочь, какую выгреб из бумажника. Всё меньше бесполезного веса на себе нести. Кое-как нарезал смолистых прутиков и связал их в пучок, пустив на верёвки кашемировый шарф. Попробовал запалить самоделкунадо же, откровенное убожество, а горит. Теперь бы сварганить ещё парочку таких да выломать себе дрын под посох: от жажды и потери крови самочувствие было откровенно хреноватым.
Не знаю, как долго я возился со всей этой ерундой, но уморился порядком. Наконец, факельный арсенал был замотан в многострадальный пуховик и с помощью остатков шарфа прилажен за спину котомкой.
Голь на выдумки хитра,я вытер со лба липкую испарину. Раскрыл ладонь, приглашая бабочку на неё присесть:Слушай, может, ты и впрямь подберёшь обходной путь, не через болота?
Жёлтые крылышки грустно поникли.
Да ладно, не расстраивайся. Нет, значит, нет, перебьюсь. Попёрли дальше, а то твой собрат, небось, совсем без нас заскучал.
Если и существовало в подземном мире что-то положительное, то им, несомненно, было отсутствие комаров и прочей кусачей мошкары. Лимонница всё-таки нашла нам дорогу по краю топейместа откровенно депрессивного даже для царства мёртвых. Грязно-бурые моховые кочки, утробно чавкающая жижа под ногами, гнилостный, стоячий воздух. Атмосферности добавляли тёмные остовы деревьев, отчаянно тянущие вверх обломки ветвей. Такой пейзаж нагонял смертную, в прямом смысле, тоску, отчего мои и без того невеликие силы катастрофически иссякали.
Погоди, подруга,я сам вздрогнул от получившегося хрипа. Остановился, тяжело опёрся на палку, тотчас ушедшую в топь на добрую четверть длины. Бабочка же, словно не расслышав, продолжила полёт.
Эй, да погоди!я усилием воли потянул себя вслед за ней.Эй, оглохла? Скотина, блин, летающая!
Наверное, если б не инстинкт самосохранения, то я, панически боявшийся потерять лимонницу из виду, устроил передышку и, вполне возможно, остался бы в этих болотах навсегда. Однако я шёл, заставляя ноги как угодно, но двигаться, и постепенно почва под ними становилась суше.
Выбрались,просипел я, когда посох ударился о твёрдую поверхность, и кое-как распрямил согнутую крючком спину. Хо, да мы не просто выбрались, мы вышли на настоящий тракт, и теперь дело должно пойти гораздо веселее. С другой стороны, по торным тропам могут бродить не только мирные путники, вроде нас с бабочкой. Я со скрипом во всех суставах полез доставать из котомки факел. Стоит на всякий пожарный держать под рукой и его, и зажигалку.
Что интересно, моя спутница больше вперёд не улеталасидела на валяющемся у обочины камушке и ждала, пока я закончу приготовления.
Подруга, до привала скоро?
Взмах крылышками.
Обнадёживает. Ладно, я готов.
И дорога побежала дальше.
Царство мёртвыхтихое место. Ни насекомых, ни птичек, ни шума ветра в траве. Только звуки собственных шагов да ударов палкой о землю. Тракт ужом петлял между невысоких холмов, обещанный привал никак не наступал, и я уже начал молча психовать, когда откуда-то сбоку послышался шум.
Выброс адреналина прохладной, пузырящейся волной вымыл из мышц одеревенение, а из душиглухую злобу. Я одним движением избавился от давящего на плечи груза котомки и мешающего посоха: похоже, пришло время проверить мою факельную поделку в боевых условиях.
Прутья загорелись почти сразу, чему я ещё успел удивиться. А потом из-за ближайшего холма на тракт выбежала седая женщина в чёрной хламиде, и удивляться стало некогда. Старуху по пятам преследовала какая-то адская тварь: тёмно-синяя, безволосая, с непропорционально большой бугристой головой и четырьмя длинными конечностями. Монстр то и дело довольно взрыкивал, скаля жёлтые клыки,он был уверен, что жертве от него деться некуда.
Ах, ты ж, пакость!
Как настоящий, то есть не особенно умный, герой я рванул на помощь. На бабкино счастье, почти догнавшее её чудовище отвлеклось на новую, более аппетитную добычу. На моё несчастье, этой добычей посчитали меня.
Х-ха!я ткнул горящим факелом в морду нежити и едва увернулся от взмаха когтистой лапы. В следующий раз лапа и огонь встретились, отчего тварь взвыла мерзким фальцетом.
Н-на, сука!
Зря я, воодушевлённый мнимым успехом, подошёл так близко. Когти играючи вспороли отнюдь не кевларовый свитер и скрытую под ним беззащитную плоть моего левого бока. Тем не менее «Н-на!» тоже достигло цели: я всё-таки воткнул факел в широко распахнутую вонючую глотку.
Тварь завизжала, как поросёнок на бойне. Кувыркнулась через головувот уж не ожидал от неё таких акробатических навыкови понеслась прочь, оглашая окрестности жалобным воем. А я приготовился по-геройски грохнуться в обморок, лишь на самом краю беспамятства сообразив, каким идиотом был. Ну откуда здесь взяться обычной старушенции? Тоже, небось, какая-нибудь нелюдь, которая оставит от моего бессознательного тела одни рожки да ножки. Но хуже всего было то, что своим на фиг не нужным рыцарством я во второй раз крепко подгадил Бабочке.
***
Пей,приказал бархатный женский голос.
Мои сухие губы смочила влага, но я хорошо помнилнельзя, иначе не вернёмся. Ни я, ни Бабочка.
Упрямый смертный. Пей, это амброзиянапиток богов.
Уговорила. Я приоткрыл рот и позволил жидкости протечь в горло.
Храбрый, глупый, упрямый, красивый смертный. Совсем как о тебе рассказывали.
Меня с материнской нежностью погладили по волосам. Да кто она такая? Любопытство пересилило желание благополучно отмучаться здесь и сейчас, и я разлепил засыпанные песком веки. Склонившееся надо мной лицо было строгим и нереально прекрасным. Я повидал много женщин, но ещё ни разу не видел настолько чистых, гармоничных, царственных черт. Эту красоту не портили даже совершенно нечеловеческие глазарасплавленное серебро без признаков зрачка и радужки. Богиня, да? Как её, Персефона**?
Не угадал, смертный. Моё имя среди людейГеката***.
Чудесный напиток, каждым глотком возвращавший меня к жизни, закончился, и чашу убрали от моих губ, позволив говорить.
Старухасил на вежливые формулировки пока ещё не хватало.
Да, это была я. И мой подданный Эврином, с которым ты так круто обошёлся.
Можно подумать, он меня в ответ пёрышком пощекотал. Кстати, разве я не истекаю кровью?
Я исцелила те твои раны, которые были получены из-за меня.
Теперь понятно почему запястье зудит, а в боку нет никакого дискомфорта. Я зашевелился, желая сесть.
Не торопись,нежная рука тяжело легла мне на грудь, останавливая.
Но
Успеешь. Лежи.
Хорошо. Лежать, не идтиэто невозможно как хорошо, лучше только спать.
Спи, смертный.
Но как же Бабочка?
Ты веришь, что сможешь дойти, но не веришь, что он сможет дождаться?
Я позволил себе провалиться в сон.
Как и следовало ожидать, проснулся я уже один, если не считать нахально устроившуюся у меня на носу лимонницу.
Кыш,дунул я на неё.Могучая охранительница, гроза эвриномов.
Бабочка легко вспорхнула в воздух, а я принял сидячее положение. Меня не бросили валяться в пыли трактавеликодушно перенесли на мягкую траву обочины. Вместо колен богини я спал на пуховике, факелы и посох были аккуратно сложены рядом. Кроме моих первобытно сработанных орудий в общей куче обнаружилось нечто плоское, завёрнутое в тряпицу. Естественно, я без промедления развернул тканьнадо же, лепёшка и, судя по запаху, медовая. Хм. Вряд ли мне её оставили в качестве провианта: запрет на здешние еду и питьё никто не отменял. Ну, будем надеяться, всё прояснится в своё время.