Она помолчала минуты две, прежде чем начать.
- По паспорту я Сысоева Ирина Владимировна, но это фальшивка, изготовленная в абвере. А подлинное мое имя Хельга Мюллер. Я шарфюрер СС по званию, а русский язык знаю с детства: у меня была русская мать. Мой отец имел собственную аптеку на Тверской и одновременно был нашим резидентом у вас в Москве. Поэтому после революции он не вернулся в Германию и поступил к вам фармацевтом. Здесь он и женился, здесь я родилась и проучилась у вас до двенадцати лет, когда нас отозвали в Германию. Эмигрировать тогда было трудно, помогли агенты белополяков, с которыми отец имел кое-какие связи. В Германии я доучивалась...
- Год рождения? - спросил Югов.
- Девятьсот двенадцатый.
- Значит, вы бежали в двадцать четвертом. Расскажите об этом подробнее.
- Подробности я плохо помню: отец многое скрывал от меня и матери. Часто бывал у нас некий Кульчицкий, бывший агент Пилсудского, как мне сказали потом. Он и организовал наш побег. Помню, что выехали мы с Белорусского вокзала все вместе, сошли где-то близ станции Столбцы, это был уже район, непосредственно примыкающий к советско-польской границе. Долго шли по лесу, даже переправлялись через болото с двумя провожатыми. Нас предупреждали, что переход будет трудным, граница охраняется и путешествие сопряжено с риском. И действительно при переходе через границу одному из провожатых пришлось застрелить пограничника. Но, в общем, перешли... Примерно все, что мне запомнилось.
- Как вас перебросили в Москву?
- Как беженку. Вышла к Дорохову, а оттуда на автомашине в город. Какой-то военный добряк нашелся.
- А дальше?
- Мне дали явку на улице Чехова. На вопрос: "Кто?" - я должна была ответить: "Привет от Ганниева". Отдельная квартира в две комнаты. Фамилию хозяина не знаю. По-моему, он зубной врач из районной поликлиники, если судить по плакату в передней: открытый рот и надпись "Берегите зубы".
- Номер дома и квартиры запомнили?
- Нет. Но, если пойдете со мной, найду... Этот зубник не зубник и свел меня с Сысоевым. Вон парень, - она обернулась ко мне, - знает, о ком я...
"Похоже, правду говорит, - думал я. - Хо-очет жить... А может, и впрямь надеется на приход немцев? Надеется, надеется! И вся ее правда распрекрасная - только оттого, что подсчитала: мы не расстреляем, немцы выпустят... Хотя ведь должна понимать: поверят ли ей немцы?.. Вряд ли... Но этого она не хочет понимать, ей сейчас любая зацепка за жизнь подходит..."
- Сысоев ждал вас? - спросил Югов.
- Да. У меня был паспорт на другое имя, но Сысоев сказал, что его легенда лучше.
- Разрешите вопрос, Иван Сергеевич, - вмешался я.
- Спрашивай.
- Дом, где вы с Сысоевым жили, действительно разбомбили?
Она вновь обернулась ко мне:
- Вы знаете, да... Потому мы и попали в вашу квартиру. Не повезло...
- Кому как, - философски сказал я, но Югов прервал меня, возвращая допрос в жесткое русло:
- Ваше задание?
Хельга Мюллер отвечала быстро и точно:
- Честно говоря, эти задания не для специально подготовленного разведчика. Командование рассчитывало лишь на мою искренность, веру в победу и отличное знание русского языка. Я должна была сеять панику в дачных поездах, на вокзалах и рынках. Словом, там, где легко можно завязать беседу и найти слушателей. Выглядеть и казаться продавщицей или домохозяйкой. Важно было, чтобы мне верили. Это - во-первых, а, во-вторых, в часы воздушных тревог я должна была сигнализировать нашим бомбардировщикам. Для этого меня снабдили специальным фонарем, легким и небольшим, но с очень яркой световой вспышкой. Не думаю, однако, что я в этой роли принесла много пользы нашей разведке. Из сотен самолетов в небо над городом пробивались единицы, да и тех в большинстве случаев сбивали ваши зенитки и самолеты-истребители.