Вот дурной немец! обиделась.
Рыжего Степку Барбуляка в селе прозвали немцем из-за его отцакалеки Григория. А дело было так.
Перед войной уже немолодой, покалеченный еще в Гражданскую махновской саблей Гришка наконец нашел глупую девку Ксанку, которая, хоть и проревела полночи перед свадьбой, но выйти за калеку не отказалась, потому что все равно другие хлопцы на нее не засматривались, а в девках года листать еще горше, чем с нелюбимым жить. Поженились, а тутвойна. Вот когда Ксанка Бога поблагодарила: все мужики к ружью стали, а малограмотного инвалида Гришку даже в писаришки не взяли, при ней остался. И хоть от голода совсем ослабел, сидел в хате и стонал, в сорок третьем однажды так ловко управился со своей главной мужской миссией, что даже немцы с румынами удивлялись: и что за люди эти украинцыпо ямам и углам жмутся, есть нечего, а уже вторая баба на селе беременна, черти бы их побрали. Не желают вымирать, плодятся бесстыдно, словно и не висит фашист над ними, как кара Божья.
Первой из тех двух беременных была Орыся, второйГришкина Ксанка.
Ксанка за неделю до Орыси родила недоношенного рыженького мальчика и дала ему имяСтепан. Ожила. В глазахсчастье. Сыночка из рук не выпускает, Гришку в шею погналаеду искать. Еще недавно умереть согласна была, потому что под немцем все равно не жизнь, а нынчелетает. За этими мечтами однажды даже не заметила, как молодой немецкий солдат Кнут, что офицеру прислуживал, рядом с малышом оказался. Наклонился над колыбелькой самодельной, которую Гришка навесил на грушу за хатой у сарая
Ксанке речь отняло. Замерла, сердце колотится, рука к топору тянется.
Не успела. Кнут от колыбельки отошел, улыбается, словно выпало ему счастье неземное. Рядом с Ксанкой присел, из кармана маленькое фото достал, показываетсмотри!
Ксанка на фото глянула. Господи Всемогущий! Словно кто-то ее маленького Степанчика откормил нормальными харчами и перед фотокамерой усадил.
Кто это? отважилась спросить.
А Кнут и смеется и плачет.
Мой Ганс, говорит. Сын.
Головой закивал горько, мол, как ты там без меня, мое дитятко. Ксанка и сама чуть не разревелась.
Ничего, ничего, трясется и Кнута по спине гладит. Скоро вам отсюда бежать без оглядки Скоро
Кнут в себя пришел, фото маленького Ганса поцеловал, в карман спрятал ипрочь.
Ксанкак Богу:
Пусть немец моего сыночка не тронет.
Не знала, о чем просит.
В ту ночь немецкий офицер, который квартировал на Гришкином и Ксанкином подворье, проснулся от горького голодного детского плача. Кликнул Кнута, велел перестрелять всех, кто только посмеет рот открыть.
Кнут нашел Ксанку и Гришку у сарая за хатой, приложил палец к губам, мол, молчите и ребенка успокойте, достал из кармана заеложенную конфетку, положил Гришке в ладонь и показал на Ксанку со Степанчиком на руках.
Мутер кушать Ганс вырастет сильным
Наутро раздраженный немецкий офицер зашел за хату, ткнул в Ксанку со Степанчиком, и немецкие солдаты потянули бабу с младенцем к стогу соломы, что стоял перед хатой. Тем временем Гришка пытался отыскать за селом колхозный тайник со свеклой, который еще до войны распорядился заложить предусмотрительный председатель колхоза, и Гришка тогда вместе со всеми ракитнянцами копал глубокую яму, сбрасывал в нее свеклу, заваливал соломой, а сверхуслоем земли. Сколько жизней спасла эта мерзлая свекла
Немцы Ксанку к стогу тянули. Ксанкины ноги не слушались, подгибались, как ватные, отдавали всю свою силу рукам, потому что рукам теперь нужна была вся Ксанкина силаприжать к груди Степанчика, успокоить, да и не упустить же, не дай Бог!
До стога не дошла. Упала посреди двора на колени, но дитя не выпустила. Степанчик заплакал. Немецкий офицер что-то приказал солдатам, те засуетилисьодин схватил сверток с младенцем, дернул к себе, и Ксанка отпустила только потому, что боялась навредить сыну. Немец побежал к стогу, вырыл в нем нору, вбросил туда Степанчика, закидал нору соломой
Ксанка задохнулась и упала на землю. В стогу плакал ребенок. Офицер подошел к Ксанке, толкнул сапогом в боквстать!
Встала.
Шатаетсяот ужаса пьяная, немца сумасшедшими глазами ест, молит глухим шепотом:
Господин офицер Отдайте сыночка Отдайте Сыночка отдайте Отдайте.
Офицер криво улыбнулся и щелкнул пальцами. Рядом с Ксанкой вырос немецкий солдат. Ткнул ей в руки вилы.
Что? Что? Ксанкины глаза стали звериными.
Офицер театрально вытянул руку. Солдат вложил в нее гранату.
Айн! Цвай офицер усмехнулся. Вырвал чеку и бросил гранату в стог.
Господин офицер приказываетищи в стогу свой маленький киндер, пробормотал перепуганный переводчик. И пятится, пятится от стога
Ксанка страшно закричала, отбросила вилы и побежала к стогу. Разгребает солому и воет. Ракитнянцы от своих хат на нее смотрят, плачут, а ближе подойти боятся.
Офицер что-то раздраженно выкрикнул. Солдаты подхватили Ксанку, оттянули от стога.
Баба баба переводчик совсем потерял голову от страха. Трясется, пот глаза заливает. Баба Господин офицер приказывает Вилами ищи. Вилами Нельзя руками. Убьет.
А солдаты уже снова Ксанке в руки вилытык! И ногой по спинек стогу! А из стога едва слышно, как ребенок пищит.
Ксанка осторожно вилами солому разгребает, руки трясутся
Потерпи, родненький Сейчас мама тебя
Отбросила солому. Глаза сумасшедшие. Сновавилы в солому. И прислушиваетсяслышно ли еще Степанчика?
Если гранату вилами зацепитвсех на куски разорвет, переводчика аж скрутило.
В любом случае сейчас рванет, сказал полицай.
Откуда Кнут взялся? Как до стога добежал? Ксанка еще отбрасывала солому, в стогу еще плакал ребенок, а переводчик вместе с полицаем еще отсчитывали секунды до взрыва, когда Кнут нырнул в стог, через миг появился со Степанчиком и с такой силой швырнул сверток с ним прочь, что тот упал метров за восемь от стога.
Вот сука! обиделся полицай.
В тот же миг взрыв разорвал на куски и Кнута, и Ксанку
Гришка с двумя перемерзлыми свеклами вернулся в Ракитное под вечер. Заплаканные бабы встретили его еще в степи. Рыдали жутко, тихоо страшной гибели Ксанки и Кнута. Схорониться Гришке велели, немецкого офицера так оскорбил поступок Кнута, что приказал убить Гришку и стрелять в каждого, кто осмелится подойти к Степанчику.
А где пацан? Гришка спрашивал, но голоса своего не слышал.
Немец его аж под забор закинул, заплакали бабы. Там и лежит, бедолага. Боятся люди к нему подойти. Немцы сказаликто подойдет, застрелят
До темной ночи Гришка прятался в соседской хате и смотрел на двух немецких часовых, что стояли у забора. А под забором разрывался от плача, хрипел маленький Степанчик.
Это что ж, Ксанка зазря погибла кольнуло в сердце. Помолчал и добавил:И немец
Под утро Степанчик затих.
Помер, не иначе горько вздохнула соседка, у которой прятался Гришка.
Калека упал на колени и пополз к забору. Часовые уснули, словно Бог им глаза закрыл. Гришка нашел безмолвный сверточек, прижал к груди, скорее прочь пополз. За соседской хатой на ноги встал, сверточек развернул.
Неужели Ксанка зазря погибла И немец
Степанчик выжил. Когда Ракитное уже освободили и ракитнянцы впервые после страшных лет оккупации собрались на площади у клуба, плакали и смеялись, пили горилку, поминали погибших и умерших, Гришка встал со стаканом в руке и вдруг сказал:
И за немца того Который моего Степку спас
Ракитнянцы калеку выслушали, а пить с ним не стали. Зыркали на рыжего малыша
Чисто немец! сказал кто-то, как клеймо наложил.
Так маленький Степка стал для ракитнянцев немцем. А калека Григорий, когда напивался, все рассказывал сыну про немца, который когда-то давно положил ему в ладонь конфету и приказал вырастить сына сильным.
В шесть лет в Степке было мало силы и роста, спутанные рыжие волосы и очочки со сломанной, перевязанной веревочкой дужкой на симпатичном курносом носу. Другие пацанята гоняют по селу, аж пыль коромыслом, а Степка усядется на лавке и все под ноги смотрит. И что с ним такое?
Маленькая Маруся рассердилась не на шутку, аж намысто в сердцах дернула, да испугалась, что нитка порвется, отпустила. «Степка-Степка! Куриная жопка!» Так смотрел, что и очочки запотели, а не кумекает, дурачок, что нужно за Марусей следом идти, потому что она для того к дому и вернулась, чтоб мимо Степки пройтись и похвастаться, какая она красавица писаная.