Слева показалась огромная лестница, ведущая на подземную парковку, и я побежала туда, открывая второе дыхание. Но прежде, чем ступить на первую ступеньку, ведущую вниз, мой взгляд ловит в толпе еще одно знакомое лицо. Я услышала свой собственный стон, приглушенный гулом людских голосов и моим тяжелым дыханиемнаперерез общему потоку, с другой стороны от Белки, ко мне бежит Низкий. На его лице застыла та же улыбка, что и на губах Белки. Когда убегаешь от собаки, она непременно бросается на тебя. Это инстинкт.
Я бросилась по ступеням, летя вниз дурной пулей. Здесь поток людей был гораздо реже, а когда очередной лестничный пролет закончился, открывая взору бетонную коробку размером с футбольное поле, я поняла, что совершила непростительную глупостьв десять утра субботы парковка была совершенна пуста. Некому кричать, некого позвать на помощь. И только теперь, выбежав в широкий проход между рядами припаркованных машин, я поняла, что передо мной длинная прямая, где решающими будут два фактораскорость и вес. И оба эти фактора лишают меня самых последних шансов на успех.
Позади послышались быстрый топот и смех.
Ну ты и дура, Марина! Но теперь это не важно. Дура или нетрви когти!
И я помчалась со всех ног. Я летела так, что ветер свистел в ушах. Ноги стали не моими, я их просто не чувствовала, но слышала, как к моему топоту прибавились еще две пары ног. Я слышала их смех сквозь собственное дыхание. Резко, в одно мгновение, мне стало страшно, как никогда, и я побежала быстрее, чем была способна. Сердце сотрясало мое тело изнутри, адреналин взрывал нервную систему, голова отключилась. Только тело, только ощущения. Исработало. Где-то сзади послышалось удивленные голоса. Не сомневаюсьэти ублюдки знают, где моя машина припаркована, и все, на что мне остается надеятьсячто они не спустили мне колеса, прежде чем начать увлекательную гонку. Я достала ключи из кармана и услышала, как телефон, мой телефон, выпал и разлетелся вдребезги о бетонный пол, но я даже не думала сбавлять ход. Только бы успеть добежать до машины, а там, я уверена, я снесу любого, кто встанет на моем пути. Только бы добежать! Я нажала кнопку сигнализации, и моя машина послушно отозвалась в самом дальнем конце стоянки. Это плохо. Это очень плохо. Слишком далеко. Такой темп я просто не выдержу. Послышался восторженный вопльмои преследователи завелись. За год беспечной жизни я и забыла, каких уродов носит на себе Земля. Их движения были быстрыми, тела гибкими и легкими, и они стремительно сокращали расстояние между нами. И вот я уже надсадно дышу, забирая из тела последние силы. Все, на что мне приходится надеятьсяэто моя хитрость.
Я резко свернула в очередной проход между машинами. На что рассчитывалане знаю, потому как совершенно очевиднонет у меня ни хитрости, ни мозгов. Видимо, я предполагала, что я меньше, а значит, в узком пространстве между машинами у меня будет фора. Но я не учла один из главнейших факторовполнейшую безнаказанность. Пока я пробиралась между лакированных боков автомобилей, Белка и Низкий выбрали кротчайший путьони запрыгивали на капоты и крыши, то пролетая над ними, как паркурщики, то нагло топча чужую собственность ногами, оставляя вмятины на железе. До моей машины оставались считанные метры. Я стиснула зубы, выжимая из себя последнее, выходя на финишную прямую.
Его правая рука вцепилась в мой свитерткань затрещала, но выдержала напор. Меня резко затормозило, как при лобовом столкновении, моя кофта натянулась, как ремень безопасности, но тело продолжало движение вперед, подчиняясь инерции, и если бы не левая рука, схватившая меня поперек груди, я бы потеряла равновесие. Низкий прижал меня к себе и я спиной почувствовала жар его тела под одеждой и бешеное сердцебиение внутри грудной клетки. Его смех зазвенел прямо над моим ухом, перемешиваясь с быстрым дыханием. Я дернулась, пытаясь высвободиться из его лап, но правая рука быстро перехватила меня поперек живота и парень, на полголовы ниже меня, легко оторвал меня от земли, заставив меня беспорядочно размахивать руками и ногами. Я заорала, но он, вернув меня на землю, закрыл мне рот и потащил за собой. Я брыкалась и пыталась цепляться ногами за землю, а рукамиза все, что могло попасться. Низкий ощутимо сдавил мой живот. Я замычала.
Ты поаккуратней там, а то Фокусник с тебя шкуру сдерет, пропел Белка, который медленно приближался к нам. Его нежный голос смешивался с тихим смехом, в котором отчетливо звенел восторг. Для них этовсего лишь игра, и я немало развлекла мальчиков.
Не сдерет, прошипел Низкий, но ощутимо ослабил хватку.
Белка захохотал и, поравнявшись со мной, выхватил у меня ключи из рук. Он нажал кнопку брелка. Моя машина отозвалась коротким писком, и я поняла, что мне не хватило несколько несчастных секундмы были в нескольких шагах от моего багажника. От отчаянья я взвыла, но тут же задохнулась в ладони, стискивающей мой рот. В моей голове звенел лишь один вопроскогда же появится охрана торгового центра? Камер тут видимоневидимо. Неужели человек, сидящий у монитора, не задался вопросом, куда меня тащат двое молодчиков?
Меня буквально запихали на заднее сиденье моей же машины. Белка сел рядом со мной и с нежностью бывшего любовника обнял меня и прижал к себе. Я дернулась и попыталась оттолкнуть его.
Спокойно, спокойно, сладкая моя у нас есть разрешение вколоть тебе снотворное, если ты будешь дурковать. Хочешь баиньки?
Я мотнула головой.
Ну, тогда сиди спокойно.
С этими словами он крепче прижал меня к себе, и своими руками, словно наручниками, обвил мои запястья.
Чего ты там вцепился в неё? спросил Низкий, который плюхнулся на место водителя и теперь смотрел в зеркало заднего вида. На меня он не смотрел, как и Белка. Они вообще общалась между собой и обо мне речь шла исключительно в третьем лице.
Та еще сука заулыбался Белка. Ты забыл, как она в прошлом году на тотализаторе голыми руками Фокуснику вену на шее вскрыла?
Помню, помню пробубнил Низкий и странно хохотнул.
Не хочу сиденья запачкать, засмеялся Белка, а затем посмотрел на меня и ласково добавил, Психопаточка
Да пошел ты на хер! рявкнула я.
Ну, вот зачем ты так грубо? Нормально же общались
Мотор машины завелся, включилась аудиосистема и из колонок зазвучали Fall Out Boy «This aint a scene, its an arms race».
Ух ты, олд скул! обрадовался Низкий.
Олд скул это Aerosmith и Машина Времени, идиоты.
Ну, кому как, старушка, сказал Белка, едва не касаясь моей щеки губами.
Машина тронулась и медленно выехала в проезд между рядами машин.
Я подняла на него глаза:
Почему Фокусник? спросила я, глядя в хрустальные голубые глаза, обрамленные кукольно-длинными ресницами, слушая, как заходится в груди мое сердце. Белка долго смотрел на меня, с любопытством разглядывая мое лицо, а затем спросил:
А что, он не рассказывал тебе?
Не рассказывал чего? спросила я, чувствуя, как кристаллизуется кровь в кончиках пальцев.
Белка улыбнулся одними губами, потому как в голубых глазах снова вспыхнула ничем не прикрытая ненависть:
То есть ты трахалась с человеком, о котором совершенно ничего не знаешь?
Можно подумать ты узнаешь подноготную до десятого колена, прежде чем вставить кому-нибудь
Белка оскалился. Я напугалась. Он был жутким. От его улыбки по телу побежали мурашки, и не только потому, что улыбка этавсегда половинчатая и распространяется только на губы, а потому, что невозможно узнать по его лицу, скалится он или улыбается.
Его лицо смягчилось, взгляд задумчиво заскользил по моему лицу, а затем он сказал:
Мы все ложимся в постель с незнакомцами, затем он немного помолчал и добавил. Сама у него спросишь.
Мои внутренности ухнули вниз.
Глава 3. Кусок белого золота
Долетели мы быстро. Всю дорогу в машине гремела музыка, но гораздо громче грохотало мое сердце. От страха я не запомнила и половину пути, ведь под боком у Белки не чувствуешь себя в тепле и безопасностиобнимать его все равно, что обнимать работающую бензопилу. Когда на горизонте показалась исполинская туша санатория, мой инстинкт самосохранения снова дал знать о себе. Когда меня вытащили из машины я орала, брыкалась, пиналась, кусаласьв общем, делала всё, что никак не помогло бы мне сбежать. Но и остановить себя я уже не могластрах напрочь выключил логику, и я превратилась в конченную идиотку. Знакомой тропой меня затащили внутрь «Сказки», только на этот раз, в двенадцать часов дня, здесь было тихо и совершенно безлюднораскрашенные улицы были непривычно пусты, витрины и уличное освещение погашены, а из темных глазниц окон смотрела непривычная пустота.