В уборной застал я Ежовав неловкий вроде момент... неловкость была еще и в том, что он явно хотел что-то сказать мне, но не решался. Он долго стряхивал капли, а я стоял и покорно ждал.
Да,наконец он решился,ты, похоже, опять умудрился вытянуть проигрышный билет.И, резко задвинув молнию, ушел.
А я стоял, потрясенный. Забыл даже, зачем пришел. «Проигрышный билет!» И что значит «опять»? Что онзнает мою предыдущую жизнь и видит прошлую? Да. Приговор!
Вернувшись, я сделал знак Пеке, и мы пошли. И никто из-за нашего ухода особенно не убивался! Так, несколько смешков... Раньше я скорей к насмешникам этим относился, но теперь к Пеке душою прикипел.
Скажи... Ты сильно переживать будешь, если плюнем на все это, слюной?
Пешки назад не ходят!гордо Пека отвечал.
Комендантша в общежитии ревниво произнесла:
Вас тут женщина спрашивала.
Обиженный взгляд комендантши можно понятьпроволынили тут, наобещалии не сделали ничего.
Кого?спросили мы хором.
Обоих,как-то мстительно проговорила она.
Какая она?
Ничего особенного. В саване, с косой. Ждала долго, но не выдержала. Сказала, что еще зайдет.
Пора в дорогу.
Отчислены!сладострастно Сысоева произнесла. Дождалась-таки своего часа!
А Ежов где?поинтересовался я.
Сегодня рано утром улетел в Акапулько. А что вы, собственно, хотите от него? Вариант ваш не лезет ни в какие воротамнение единодушно. Вспомните содержание!
«Бляшки. Гнилой конец»... Да, сценарий о рабочем классе сложился нестандартный. Вышли. Пека хотя бы слово сказал!
А ты, вообще, на хрена существуешь? Где Федор-то твой? Ты, кажется, что-то обещал ей!
Федор тут бессилен.
Такого я уже из его уст не мог перенести. «Федор бессилен»! Это уже полный конец!
Пошли-ка назад!
Минут семь боролись с застенчивостью, потом вошли все-таки в заветный подъезд, опять в бурную атмосферу ВГИКа окунулись. Подошли к деканату.
Заходи.
Прямо сейчас?
Не бойся. Я с тобой.
Зашли. Сысоева, мне показалось, обрадованно брови взметнула.
Мы согласны.
На что это, интересно?улыбнулась она.
Вот он скажет!Я Пеку вперед вытолкнул.
Да!он произнес. Небогато. Но это сыграло, видимо, решающую роль! Глаза Сысоевой заиграли.
Мы напишем!уточнил я.
Как это?поинтересовалась она.Насколько я знаю, вы разъезжаетесь?
Нет...проговорил я.Мы вместе едем!
И удивился сам.
Ну поглядим,улыбнулась она и вернула студенческие.
Спасение свое бурно отметили... Кому-то это обошлось в «телевизор цветной». Шли через пустырь, благоухавший полынью, пихаясь и хохоча, бутылки в наших руках сверкали! На кривом ящике за магазином сидела старушка и, сощуря свои васильковые глазки, смотрела на нас. Осуждает?
Чего, бабушка?мы ласково к ней подошли.
Я б с вами пошла!восхищенно тряся головкой, сказала она.
И это, может, и был самый счастливый миг нашей жизни.
Смело реализуя наличность, до раздела «Книги» дошли. Я уже занес свое хищное перо...
А вот этонет!произнес Пека неожиданно твердо.
У него свой вариант душеспасения был: книги покупать!
Пачка денег в газете с надписью «Книги» нетронутой была. Видно, книги он лучшей индульгенцией считал. Брал только серьезныеБиблию, Монтескье. Уважал книгу уходящей эпохи, про трудовые подвиги, какую-нибудь серьезную профессию, с мрачным просветлением в конце. Сгружал их в нашу каморкуи снова шел. Как понял яон почти уже морально очистился через это дело, смело смотрел.
Где мне вот только деньги достать, с тобою лететь?вырвалось у меня.
А зачем?вдруг произнес он.
Такого цинизма не ожидал от него!
Мы же сценарий обещали!
Ну и что? Напишем мы твой сценарий!
Уже только «мой»?
Где?!воскликнул я.
А у тебя!
Такого я, честно, не ожидал. Как-то я с надеждой больше в другую сторону смотрелна восток.
А то все «ко мне, ко мне»!злобно произнес Пека. Прям уж, заездились к нему!Нарисуем!бодро он произнес.
Нахально, честно говоря, с его стороны! Ну, а с моей стороны было не нахально? Домой вернуться, может, и хорошо... Но с таким подарком! Вся моя жизнь перевернется... что, может, и к лучшему?
Давай...
А ты боялся!бодро Пека произнес...
Бояться я, честно говоря, еще продолжал. И как жизнь показалане напрасно.
Осторожней!Пека орал.
Три носильщика катили за нами тележки... Книжный магазин!
Все ваши?удивился проводник.А с виду не скажешь.
Тесное купе... от книг особенно тесное.
Прямо как под землей в кабинетике у меня.Пека умилился, оглядывая купе.И освещение тусклое такое же.
Когда ж мы увидим наконец подлинный его кабинетик? Едем с ним сейчас в аккурат в обратную сторону!
С визгом колец я сдвинул занавеску. Открылась платформа.
Вдруг откуда ни возьмись...произнес Пека, вдруг заморгав.
Приглядываясь, мимо окна шли два наших героя, два лауреатаКузьмин и Ежов!
Ты позвонил?пробормотал Пека, смахнув слезу.
Глава 2ЛЕБЕДЬ НА БОЛОТЕ
Мы вышли с Московского вокзала на Лиговкудлинную унылую улицу, ведущую от центра к окраинам. Милости просим! Сели в раздолбанный дребезжащий трамвай. Сначала тянулись старые обшарпанные домапетербургские трущобы. Потом пошли пустыри, бетонные стены заводов, кладбища. Красота. Вот куда у нас ссылают талантливых писателей! Свое переселение из центра в пустынное Купчино (капремонт старого доматогда это называлось так) я воспринимал именно как ссылку. Что можно было создать на этом пустыре, среди одинаковых безликих домов, неказистых людей, которых согнали сюда? Рабочий класс? Пусть Пека любуетсяраз он того хотел! Терзающий душу скрип трамвая на повороте... С таким зловещим настроением я принимал гостя. Мутная река Волковка, берег кладбища, кирпичная детская больница, Старообрядческий мост. Вряд ли даже Пека здесь разгуляется! Бетонные стены по обе стороны рельсов, перемежаемые иногда пейзажами автобаз с радужными бензиновыми разливами по земле или километрами пыльных стеклянных заводских корпусов, которые лишь отравляли воздух, производя непонятно что (в магазинах-то пусто). Однако Пеку все это почему-то вдохновляло, за всей этой неприглядностью он видел какой-то глубокий смысл.
В Питере третий раз и впервые что-то толковое вижу!
Что же, интересно, он тут раньше видал? Специально, видимо, загнали меня сюда, чтоб я его мог порадовать.
Трубу с особо вонючим оранжевым дымом он встретил радостным возгласом:
Так вот это где!
Думал его наказать за наглость, а выходитна праздник его везу!
Места эти я горделиво считал своей ссылкой, выданной мне, очевидно, авансом за будущие гражданские подвиги... Но гордость на тех пустынных просторах быстро выветрилась из меня: некому было ни меня наказывать, ни одобрять. Увольнение с прежней работы совпало с переездом сюда. Я оказался в пустоте! Аборигены не в счет. Однако в скором времени я почти не отличался от нихв грязных ботинках ходил, не завязывая шнурки (зачем?), брился раз в неделю, и то спустя рукава. Во время одной из таких расхлябанных прогулок порыв ветра прилепил мне на грудь газету. Я отлепил ее, но все же глянулчего это она вдруг кинулась на меня? В углу листа было объявление о наборе во ВГИК, на сценарное отделение, и я понял, что мне дается последний шанс.
И вот я снова отброшен сюда! Правда, уже с Пекой. Но есть ли толк? Что-то изменилось? Да. В лучшую ли сторону? Большой вопрос.
Мы вошли в мою унылую конуру окнами на пустырь.
Ну, у тебя клевая хата!Пека произнес.
Конечно, по сравнению с нашей клетушкой под лестницей во ВГИКе... может быть. Но слышать это было все же приятно. Я глядел в пустынные дали. Может, при Пеке это все оживет?
Ожило! Но как! Сначала он бодро решил продовольственную проблему (о которой, кстати, неустанно говорили с трибун, но решить не могли). А Пека решил. Но, повторяю, как?
Да у тебя тут рай!бодро произнес он, вернувшись с разведки.
Для меня там был конец света. Что туда ходить? Море рельсов. Невнятные гулкие голоса с башни: «Тридцать шестой, тридцать шестой-бис на запасной путь!» Что мне ходить туда? Я же не тридцать шестой и на запасной путь идти не намерен. Что мне там светит, кроме, может быть, синяков? Пека в железное это море как рыба нырнул! И все! С плавниками. Несколько суток не было его. Думал уже, что утратил партнера. И вдруг явился на третий день, благоухая различными запахами. Я жадно внюхивался в них. Сложная гамма. Перегар далеко не первое место занимал. Что-то другое шло, чего я вдыхал то ли в детстве, то ли в другой жизни, но нынче забыл. Понырял Пека неплохо. Только где? Душила зависть... хотя сам бы я навряд ли хотел оказаться там.
Есть хочешь, наверно? Но извини, угостить нечем,горестно произнес я.
Да ты на золотом месте живешь! Железнодорожные склады кругом.
За ржавым болотом с кочками действительно дыбились из земли какие-то выпуклости. Я думалблиндажи. Где-то тут рубеж проходил... Оказалосьушедшую историю лучше знал, чем настоящую. Хотя и ушедшую не очень. Никакие это не блиндажи. Продовольственные складыдва года всего построенные!
И он пошел.
Ну, чего хочешь?барственно спрашивал.
Муки, может?размечталась молодая моя жена.
Сделаем!
В шесть часов утрарезкий звонок в дверь. Стоял белый человек. В смыслев муке. Сзади, как горб, мешок. Сбросил в прихожей, подняв белое облако, и когда осело оногостя уже не было.
Денег теперь не берут?Этот язвительный вопрос (завидуя!) задал я Пеке.
Есть вещи поважней денег!Пека сказал. В принципе я согласен был с ним... Но я имел в виду духовные ценности, а он что?
Человеческие отношениявот что!
Да, с этим у меня всегда были перебои.
Спасибо, замечательная мука!Жена так буквально в него влюбилась.Как сюда переехалине ели блинцов.
Клещи, надеюсь, не пугают тебя?вскользь поинтересовался Пека после блинцов.
Какие клещи?
Мучные. Еще полторы тонны надо реализовать.
Реализм. Наконец-то! Но с клещами я сродниться не мог.
О, лебедь на болоте,проговорил кто-то от пивного ларька, когда я брезгливо проходил мимо... Надеюсь, не Пека? Уточнятьзначит, драться... а драться с этой шоблой я не хотел.
В магазинах полная пустота. И умные головы придумали свои варианты снабжения. И Пека у нихсвой. А где он не свой? А где я свой? Мучительные эти проблемы не давали спать. Пек сколько угодно может быть! Товар массовый. И они всегда друг друга поймут. А я? Был когда-то красивый центр города, друзья-гении. Где они? Что-то они не очень горюют, что я исчезникаких оттуда приветов. А здесь? В болоте я утопал! Или что-то, наоборот, выигрывал?
Может, мне с тобой пойти?мужественно предложил я Пеке наутро. Куда мой геройтуда и я!
Ну, поговорю там с людьми,не очень многообещающе произнес Пека.
Явился с сеткой капусты.
Состав ликвидировали,кратко пояснил.
В каком смысле?пробормотал я.
В комиссии работал!строго произнес Пека. Растет человек!
«Сколько там, на кухне, народу?»По вечерам я ревниво вслушивался, но выйти не мог: для них я никто!
«Ну чистый Пьяногорск!»думал я. Что сделали с моей благородной ссылкой? И все этомой друг! Да, таких друзей... надо бы в музей. Но в музей скорее он меня сдаст.
Серж заходил!радостно встречала жена Пеку. Меня она никогда так не встречала. Кстати, не помнил я посетителей, которые могли бы именоваться так элегантно.
Какой Серж? Большой?морщил Пека свой натруженный лоб.
Их еще, оказывается, целых два!
Большой!радостно подтверждала жена.
Что же он меня не дождался?!восклицал Пека.Как он?
Не расстраивайся. Обычная пьянь.Должен же был и я подать свой голос.
Пека и жена изумленно глядели на меня.
Сержпьянь? Да ты соображаешь, что говоришь?наконец произнес Пека.Да он уже год в рот не берет!
Ну извините. На год ошибся. Нюансы пока не изучил.
Да он вообще тут не знает никого.Жена махнула на меня своей маленькой ручкой.
Полное предательство, на моей собственной территории!
Живет тут, как лебедь на болоте: испачкаться боится,добавил и он.
Спелись на моей почве!
Нашел бак-фанеру дешевую!Пека с грохотом заносил стройматериал.У нас она втрое стоит,пояснял понимающему человекумоей жене!
И что? На ней, что ли, полетим?поинтересовался я.
Куда?
Так. Уже «куда»? Навечно мы здесь, что ли, поселились? Слово «полетим» он принял как-то неодобрительно. Видимо, жизнь тут, где баснословно дешево стоит бак-фанера, вполне устраивала его. Кроме того, у него были и другие неоспоримые признаки, доказывающие, что здесьрай. В резерве у меня была главная фраза: «Ведь мы с тобой сценарий о рабочем классе обещали писать». Но я берег ее на последнее. Боялся, что он отпарирует ее уже привычно: «А тут чтоне рабочий класс?»
На большом экране эти герои представлялись с трудом.
...Ночью вдруг Пека меня тряс.
Вставай!жарко прошептал.
Зачем?так же шепотом спросил я.
Тебя,показал в темное окно,за сараем коровья нога ждет!
Фильм ужасов!
...Вагон золота откатили!за завтраком бодро сообщал Пека моей жене, и эта дура радостно всплескивала руками.
Ну, как-то это... неблагородно,пробормотал я. С бляшками было благороднее.
А не платить людям зарплату по десять месяцевблагородно?!Пека надо мной как коршун воспарил! Буквальнонародный защитник Стенька Разин. Но тот, мне помнится, плохо кончил. Так же, как и сподвижники его. А вот я... Быть арестованным со странной формулировкой «за связь с народом»?
Я пошел... по делу,сообщил я.
Ну наконец-то!Пека сыронизировал.
В чем раскается!
«Ленфильм» в те годы был одним из самых привлекательных в городе мест. Пока шел коридорами, видел на стенах кадры лучших наших фильмов, созданных здесь: «Юность Максима», «Чапаев», «Петр Первый»! А вот и буфет. Какие лица, разговоры! Что за мысли витают в седых локонах трубочного дыма, пронзенного солнцем! В безликой мути застоя, когда зачем-то закрыли все наши лучшие заведения, буфет «Ленфильма» блистал. Жизнь осталась лишь здесь. И я вовремя это понял, притулился тут. Отнюдь не все эти красавцы и красавицы, разглагольствующие за бутылкой «сухаго», были режиссеры и сценаристы, хотя были и они. Главное, тут сохранялся культурный слой, что-то отсеивалось ветром, что-то откладывалось навеки. Где тут мои верные кунаки, соратники дум и планов дерзновенных? Вот же они! Из-за столика в дальнем углу, тонущего в дыму и уставленного бутылками, вдохновенно махали... Но достаточно я посидел среди болтунов. Теперь я вгиковец, профессионал!