«Я не знаю, должен ли я все это рассказывать», - сказал Санчес. «Рэндалл наш постоянный клиент. Это может вернуться к нему ».
«Это дело полиции, - сказал Чи. «Часть уголовного расследования».
'О чем?' Санчес выглядел упрямым.
«Эти двое мужчин стреляли в шахматную доску. Гвозди и Этситти ».
«Ой, - сказал Санчес. 'Я проверю.'
«Пока вы это сделаете, я позвоню в свой офис».
Беналли отвечал за смену. Нет, Беналли не знал, как связаться с Липхорном.
- Собственно говоря, вы получили от него сообщение. Женщина по имени Ирен Маскет позвонила из Мексиканской шляпы. Она сказала, что Лиафорн направился вниз по Сан-Хуану ... Беналли остановился, посмеиваясь. «Знаешь, - сказал он, - это звучит прямо как та дрянь, в которой ты замешан, Джим. Как бы то ни было, она сказала, что Лиапхорн вчера вечером спустился вниз по Сан-Хуану на лодке в поисках лодки, которую взял этот антрополог, которого вы ищете. Она должна была забрать его сегодня утром в «Мексикан Хет» и позвонить тебе, если он не появится. Ну, он не появился ».
И в этот момент дверь за Чи открылась, впуская холодный ветерок.
- Кто-нибудь здесь хочет прокатиться на вертолете?
Крупный, лысый мужчина с большими желтыми усами стоял, распахнув его, и смотрел на Чи. «Ты смельчак, который хочет улететь в такую погоду? Я здесь сорвиголова, чтобы забрать тебя ».
Глава восемнадцатая
Ť ^ ť
ПОИСК Каяка, который позаимствовал Элеонора Фридман-Бернал, показалось Липхорну достаточно простым. Она могла пойти только вниз по реке. Скалы, окружавшие Сан-Хуан между Блаффом и Мексиканским Хатл
имитировали места выноса на несколько песчаных скамеек и устья, возможно, десятка промоин и каньонов. Поскольку разум и инстинкты Лиафхорна подсказали ему, что ее целевые развалины находятся на берегу реки, его охотничьи угодья были еще более ограничены. И описание, которое он получил о женщине, предполагает, что она не будет достаточно сильной, чтобы вытащить тяжелый резиновый каяк очень далеко из воды. Следовательно, найти его даже в сгущающейся темноте, имея только фонарик, будет легко. Найти женщину будет непросто.
Лиафорн рассчитал без ветра. Он относился к маленькому кораблю Хоука как к парусу, давя на его борта и заставляя Лиафорна постоянно бороться, чтобы удержать его в течении. Примерно в четырех милях ниже моста Блафф он позволил байдарке дрейфовать в песчаную косу на северной стороне реки, чтобы размять судорожные мышцы и дать себе отдохнуть, как в любой надежде что-то найти. Здесь, на скалах, он нашел множество петроглифов, вырезанных из черного пустынного лака в песчанике. Он изучал ряд квадратноплечих фигур с шевронными полосами над головами и небольшими дугами, указывающими на звуковые волны, исходящие из их ртов. Если бы они не предшествовали тому времени, когда его собственный народ вторгся в эту каменную пустыню, он бы подумал, что они представляют навахо йеи, которых называют Говорящим Богом. Прямо над ними была фигура птицы - недвусмысленное изображение снежной цапли. А еще Кокопелли играл на флейте, наклонившись так далеко вперед, что указывал на землю. Земля здесь была усеяна черепками глиняной посуды, но Лифхорн не обнаружил никаких следов байдарки. Он этого не ожидал.
Снова спустив воду, он направил каяк обратно в течение. Сейчас сумерки, и он расслабился. Кто-то сказал, что «шум реки успокаивает разум». Казалось, что это так, в отличие от шума ветра, который всегда напрягал его. Но теперь ветер утих.
Он услышал позади себя крик птицы и койота где-то на стороне Юты, и далекий голос порогов из темноты впереди.
Он проверил две возможные точки приземления на стороне резервации и провел больше времени, чем планировал, глядя на устья Батлер-Уоша и Комб-Крик на стороне Юты. Когда он снова оттолкнулся, это было в свете восходящей луны - чуть позже полного. Лиафорн услышал резкий шквал звука. С ночевки спугнула снежная цапля. Он улетел от него в лунный свет, изящная белая фигура двигалась против черной скалы, одинокая, исчезая в темноте там, где изгибалась река.
Он подумал, что цапли похожи на снежных гусей, волков и других существ - вроде самого Лиафорна, - которые спариваются только один раз и на всю жизнь. Это объяснило бы его присутствие здесь. Он переживал свое одиночество в этом пустом месте. Каяк Лиафорна выскользнул из темноты под обрывом в залитый лунным светом водоворот. Его тень исходила от каяка, создавая странную вытянутую форму. Это напомнило ему птицу, и он взмахнул веслом, чтобы усилить эффект. Когда он отдыхал с расслабленными руками, он стал фигурой черного бога йеи, каким его изображали шаманы навахо на сухой картине Ночного песнопения. Наклонившись над рисовым полем, опираясь всем телом на воду, он был Кокопелли с горбатой спиной, полной горя. Он думал об этом, когда поток унес его вокруг обрыва в темноту. Здесь, где все черное, кроме звезд прямо над головой, крик реки заглушал все.
Когда Сан-Хуан приближается к месту встречи с могущественным Колорадо, его пороги относительно мягкие. Цель тех, кто бегает по рекам от радости, - проткнуть свои жесткие маленькие байдарки прямо в глотку этих водопадов, чтобы испытать острые ощущения от того, что они погребены под белой водой. Целью Лиафорна было обойти бедлам и сохранить сухость. Несмотря на это, он вышел промокшим ниже пояса и забрызганным в другом месте. Река здесь прорезала антиклиналь Гребеного хребта - то, что миллионы лет эрозии оставили от Монумента Upwarp. Здесь, эоны назад, земная кора выступила наружу массивным пузырем изгибающихся слоев камня. Лиафорн проплыл мимо наклонных пластов камня, которые даже в этом тусклом свете производили жуткое впечатление скольжения к центру земли.
За пределами антиклинали он использовал фонарик, чтобы проверить другую песчаную скамейку и устье двух промываний. Затем, обогнув еще один поворот и еще один порог, он направил каяк в водоворот, где Множество Руин Вош слило огромное пространство резервации навахо в Сан-Хуан. Если у него была конкретная цель, когда он покидал Песчаный остров, то это была она.
Лиафорн давно перестал пытаться оставаться сухим. Он прошел по колено через водоворот, вытащил каяк на берег и сел на песок рядом с ним, переводя дыхание. Он устал. Он был мокрый. Ему было холодно. Внезапно ему стало очень, очень холодно. Он обнаружил, что дрожит и не может контролировать движение. Его руки дрожали.
Его зубы стучали. Переохлаждение. Лифорн страдал от этого раньше. Это пугало его тогда и пугало сейчас.
Он с трудом поднялся на ноги, зашатался по песку, луч фонарика беспорядочно дрожал впереди него. Он нашел место, где внезапное наводнение оставило клубок веток. Он нащупал тюбик с бальзамом для губ, в котором хранил кухонные спички из пиджака, сумел раскрыть его дрожащими пальцами, сумел засунуть высушенную траву под кучу веток, сумел на третьей спичке разжечь огонь. Он добавил коряги, раздул огонь своей шляпой и остановился рядом, тяжело дыша и трясясь.
В панике он развел огонь не в том месте. Теперь, когда его джинсы дымились, и немного тепла вернулось к его крови, он огляделся в поисках лучшего места. Он развел этот новый костер, где две каменные стены образовали карман с песчаным полом, собрав достаточно тяжелого плавника, чтобы продержаться до утра. Затем он тщательно высушил свою одежду.
Здесь он ожидал найти каяк. Где-то в этом каньоне он ожидал найти место, которое привлекло Элеонору Фридман-Бернал. Когда река задержала его, он решил дождаться рассвета, чтобы поохотиться на каяке. Но теперь он не мог ждать. Несмотря на усталость, он взял фонарик и вернулся к воде.
Она тщательно спрятала его, таща с большей силой, чем он ей приписывал, далеко под перепутанными ветвями скопления тамарисков. Он поискал, не ожидая ничего найти, и обнаружил только небольшой нейлоновый пакет, застрявший под центральной трубкой. На нем было красное нейлоновое пончо. Лиафорн сохранил его. Вернувшись к огню, он ударил себя ногой по песку, расстелил пончо как тряпку и лег спать, оставив свои ботинки достаточно близко к огню, чтобы завершить процесс сушки.
Пламя привлекало летающих насекомых. Летучих мышей привлекли насекомые. Лиафорн смотрел, как они порхают на краю тьмы, бросаются на добычу и уносятся прочь. Эмма не любила летучих мышей. Эмма восхищалась ящерицами, бесконечно сражалась с тараканами, дала имена различным паукам, которые жили вокруг их дома и - слишком часто - в нем. Эмме понравилась бы эта поездка. Он всегда планировал взять ее с собой, но до сих пор не было времени, когда время уже не имело значения. Эмма была бы очень заинтересована делом Элеоноры Фридман-Бернал, почувствовала бы с ней взаимопонимание. Спросил бы его, если бы он забыл сообщить, какие успехи были достигнуты. Был бы для него советом. Что ж, завтра он найдет эту женщину. Это был бы своего рода подарок.