Хиллерман ТониЛюди тьмы
Книга первая из серии Джим Чи, 1980
1
ЭТО БЫЛО ЗАДАНИЕ, которое требовало ожидания роста культур, выработки токсинов, образования антител и реакции реагентов. И пока она ждала, бактериолог подкатывала инвалидную коляску к окнам и смотрела на мир сверху вниз. Мир внизу был стоянкой у Центра исследования и лечения рака, соседнего с лабораторией бактериологов по инфекционным заболеваниям в Северном кампусе Университета Нью-Мексико. Это было многолюдное и конкурентное место, и где-то на втором году наблюдения бактериолог обнаружила, что знакома с его закономерностями. Она знала, когда обходятся горничные-счетчики, и сколько времени обычно требуется эвакуатору, и какие нарушения вызывают это высшее наказание, и какие автомобили обычно припарковываются незаконно. Она даже знала о романе, который, казалось, разгорелся между женщиной-владельцем «Датсуна» и мужчиной-владельцем синего кабриолета «Мерседес», припаркованного в месте, отведенном для одного из высоких администраторов. Где-то на том же втором курсе она начала приносить в лабораторию бинокль. Наконец она оставила их там. Теперь они были в ее руках - сосредоточены на грязном зеленом пикапе, который нерешительно прокладывал путь в пространство, охраняемое знаком с надписью:
Зарезервировано для помощника директора
НАРУШИТЕЛЕЙ БУДУТ БУКСИРОВАТЬ ЗА СЧЕТ ВЛАДЕЛЬЦА
Бактериолог давно узнал, что больные раком склонны к неприятию. Они умирали и знали это. Перед лицом этого другие соображения стали менее важными. Но обычаи цивилизованного поведения в основном преобладали. Редко можно было увидеть такое открытое неповиновение, которое сейчас демонстрировал пикап.
Вызывающим был мужчина, индеец. В бинокль он не выглядел вызывающе. Он выглядел флегматичным и больным. Он с трудом выбрался из кабины. Бактериолог заметил на пассажирском сиденье чемодан и внезапно ощутил легкий трепет восхищения. Он проверял себя, навсегда бросив свой грузовик на произвол судьбы. Судьба проигнорировала нос. Но индеец оставил чемодан.
Это был крупный мужчина с тяжелым торсом и тонкими бедрами, которые бактериолог научился отождествлять с навахо. На нем были джинсы и - несмотря на августовскую жару - джинсовую куртку. Он медленно шел к входу для пациентов - прогулка больного человека. «Он проверит себя, - подумал бактериолог, - а потом вернется, заберет чемодан и перевезет грузовик».
Теперь появилась другая машина, демонстрирующая столь же вопиющую нелегальность. Это был новый серебристо-серый «Шевроле», который проехал мимо зеленого пикапа и остановился на месте, отведенном для директора ЦРТК. Водительская дверь открылась, и из него вышел стройный мужчина в белом с надвинутой на голову соломенной шляпой. Мужчина на мгновение постоял, очевидно глядя на пикап. Затем он обошел свою машину и открыл дверь со стороны пассажира. Он наклонился, очевидно, работая над чем-то на переднем сиденье. Наконец он вытащил мешок с продуктами с откинутым верхом. Он положил его на кузов пикапа среди досок и ящиков напротив кабины. Сделав это, он огляделся вокруг, изучая парковку, тротуары, и наконец посмотрел прямо на бактериолога. Она увидела, что он был очень блондином. Почти альбинос. Через минуту он снова сел в серый «шевроле» и медленно уехал.
Был почти полдень, когда бактериолог определил, что форма жизни, которая воспроизвела себя в ее чашке Петри, была не сальмонеллой, вызывающей пищевое отравление, а безвредной непатогенной кишечной палочкой. Она сделала необходимые записи, заполнила отчет и отодвинула стул к окну. Приехал эвакуатор. Бактериолог сфокусировала бинокль. Помощник водителя завершал крепление буксирной балки к задней части зеленого пикапа. Он махнул левой рукой и присел рядом с колесом пикапа, глядя на что-то. Звук лебедки эвакуатора пропал из-за расстояния и изолированного стекла. Но бактериолог заметил, что задняя часть пикапа начала подниматься.
Внезапно все видение потерялось в ослепительном свете. Через секунду раздался звук - пушечный выстрел. Стекло в окне бактериолога было прижато внутрь до допуска и чуть дальше; оно треснуло, а затем резко выгнулось наружу, где его осколки соединились с осколками сотен других окон, сыпавшихся дождем на пустые тротуары внизу.
2
ДОЖДЬ НЕПРЕРЫВНО превратился в шквал попкорнового снега. Он стукнулся с форменной шляпы Джима Чи, стукнулся о воротник его форменной куртки и заставил его вздрогнуть. Это был третий день ноября по календарю Первого национального банка грантов, который снова лежал на столе Чи, и самое начало сезона «Гроза спит» по менее жесткому традиционному календарю Дини. По любому календарю было слишком рано для такой погоды - даже на этой полуторамильной высоте на склоне холма.
Гора Тейлор. Ховард Морган предсказал возможные снежные потоки в своем прогнозе погоды на Channel 7, но Чи не поверил этому. Свою зимнюю куртку он оставил в полицейском участке.
Он взглянул на свою машину - белый «Шевроле» с печатью народа навахо и надписью «НАВАДЖО ТРИБАЛ ПОЛИЦИЯ» на двери. Он мог сесть в машину и включить обогреватель. Он мог бы укрыться у входа в резиденцию Бенджамина Дж. Вайнса и, возможно, позвонить в колокольчик еще несколько раз в надежде кого-нибудь привлечь. Колокольчик издал странный звук, который он слышал, приятно эхом отдаваясь сквозь тяжелую дверь. Хотя он вообще не получил ответа, Чи захотелось позвонить еще раз, просто чтобы услышать это. Третий вариант заключался в том, чтобы приподнять воротник его куртки, чтобы предотвратить мокрый снег и продолжить удовлетворять его любопытство по поводу этого дома. Он был спроектирован, как он слышал, Фрэнком Ллойдом Райтом, и считался самым дорогим домом в Нью-Мексико. Любопытство Чи по этому поводу, как и ко всему в мире белых людей, было сильным. В тот момент это было тем более напряженным, что он очень скоро мог войти в этот странный мир. К 10 декабря, менее чем за пять недель до него, он должен был решить, согласится ли он на встречу в ФБР и место в мире поющих дверных звонков.
Он натянул воротник пиджака на шею, сложил поля шляпы и продолжил осмотр. Чи стоял возле двухквартирного гаража на троих. Как и сам дом, он был построен из самородного гранита и соединен со строением невысокой изогнутой стеной из того же материала. Сразу за стеной, на лужайке не более пятнадцати футов длиной, внимание Чи привлекли два маленьких маркера из черного мрамора. Надгробия. Он перегнулся через стену. Имя, выбитое справа от того места, где стоял Чи, было ДИЛЛОН ЧАРЛИ. Под ним легенда гласила:
Он не помнил, когда родился
Умер 11 декабря 1953 г.
Хороший индеец
Чи ухмыльнулся. Было ли задумано сардоническое двойное значение? Был ли Вайнс или тот, кто приказал вырезать эту легенду, был знаком с изречением генерала Шеридана о том, что единственный хороший индеец - это мертвый индеец?
На камне слева от Чи было написано:
Г-ЖА. БЕНДЖАМИН Дж. Вайнс (Элис)
Родился 13 апреля 1909 г.
Умер 4 июня 1949 г.
Верная женщина
Верны Б. Дж. Вайнсу? Ставить надгробие казалось странным, но тогда все, что касалось погребальных обычаев белого человека, показалось Чи странным. Навахо недоставало этой сентиментальности в отношении трупов. Смерть лишила тело ценности. Даже его идентичность была потеряна с уходящими чинди. То, что оставил после себя призрак, нужно было утилизировать с минимальным риском заражения живых. Имена погибших остались невысказанными, уж точно не высеченными на камне.
Чи снова взглянул на надгробие Чарли. Имя вырвалось из памяти. В клане Чи - Медленно Говорящем Дини - Чарли не было, как и среди других кланов, населявших страну Грубых Скал его семьи. Но здесь, на восточной окраине резервации - среди Соленых Дайни, Многих Козлов Дайни, Клана Грязи и Клана Стоячих Скал - это имя казалось довольно распространенным. И некто по имени Чарли недавно сделал что-то, что он должен помнить.
«Не кажется ли вам необычным место для кладбища?»
Голос раздался позади него. Женщина лет пятидесяти, с худым, красивым, неулыбчивым лицом. На ней поверх джинсов было пальто из дорогого меха. Ее уши закрывала вязаная шапка темно-синего цвета. «Это одна из маленьких эксцентричностей Би Джей - хоронить людей возле гаража. Вы сержант Чи?