Связник появился в условленный час в 16.10 (Фалько, назначая встречу, подразумевал, что она произойдет на двадцать минут раньше названного времени). И оказался человеком средних лет: утомленное лицо, тонкие усики, зачесанные назад волосы с глубокими залысинами. Лихорадочно блестящие воспаленные глаза. Изысканные манеры противоречили непрезентабельному облику он был в мятом коричневом костюме в полоску, с шейным платком вместо галстука. Без шляпы. На вид конторский служащий невысокого ранга. Он уселся на плетеный стул за соседним столиком, вытянул ноги и заказал кофе. И оказался так близко к Фалько, что они едва не соприкасались плечами. Тесно стоявшие столики в парижских кафе облегчали негласные контакты.
Вы «Голуаз» курите? спросил Фалько.
Нет, «Житан».
Как к вам обращаться?
Меня устроит «Санчес».
Хорошо.
Назвавшийся Санчесом выложил на столешницу синюю пачку сигарет и коробок спичек. Пальцы левой руки у него пожелтели от никотина. Фалько взял сигарету, прикурил, а спички спрятал в карман. И стал рассеянно наблюдать за прохожими. Через мгновение сосед произнес негромко:
Там телефонные номера и адреса контактов. Кроме того, мне приказано подготовить несколько боевых ребят, причем непременно французов.
Это необходимое условие, лаконично сказал Фалько.
А почему не испанцев, позвольте полюбопытствовать? Тут есть наши. Толковые парни. Умелые и надежные.
Надо постараться, чтобы никто не связал франкистов с тем, что мы готовим.
А что мы готовим? Я ведь даже не знаю, чем вы тут заняты. Я не жалуюсь, поймите Выполняю приказы. Но я не ясновидящий так уж вышло.
Понимаю. Но подробности смогу сообщить лишь дня через два.
Санчес ненадолго задумался.
Ну, есть один подходящий Ветеран войны, требует, чтобы к нему обращались «майор Вердье». Руководит парижской группой кагуляров.
Слышал о таком, кивнул Фалько.
Тогда можно не объяснять, что это за птица.
Фалько в самом деле знал об этой тайной организации ультраправых радикалов и антисемитов. Эта остервенелая публика не гнушалась самой тяжкой уголовщиной и люто ненавидела Народный фронт и Испанскую Республику.
Вердье в случае надобности сможет нас поддержать, добавил Санчес. Он это делал уже не раз. И все оставалось шито-крыто. Кагуляры нас время от времени, так сказать, прикрывают. Только неизменно просят не слишком это афишировать.
И чем же мы расплачиваемся за их содействие?
Итальянским оружием, которое ввозим через Марсель. Надо будет и сейчас сделаем им выгодное предложение. Они знают, что мы держим слово.
Они замолчали, когда к ним приблизился официант с подносом, на котором стояли кофе с молоком и стакан воды для Санчеса и бутылочка минеральной для Фалько.
Как обстоят дела сейчас? спросил тот, когда официант ушел.
Санчес собрался было ответить, но тяжко закашлялся. Справившись с приступом, прижал к губам платок и сейчас же спрятал его в карман. Слишком поспешно, отметил Фалько.
Для нас довольно благоприятно, наконец ответил Санчес. Переезд республиканского правительства в Валенсию привел к отставке их посла и всех его людей. Вся сеть красной разведки в Париже развалилась.
На вкус Фалько, французская сигарета была слишком едкой. Он погасил ее в пепельнице с логотипом Дюбонне.
Восстановят скоро?
Не думаю. Так или иначе, она и раньше работала отвратительно.
Да уж знаю
А теперь и совсем из рук вон, продолжал Санчес. Посол смылся, оставив стотысячную дыру в бюджете миссии и не заплатив своим французским и испанским агентам. Разведчики, работавшие под дипломатическим прикрытием, денег не считали, швыряли их направо и налево, благо не свои, а казенные. Платили огромные суммы за сведения, которые легко найти в любой газетенке за пятнадцать сантимов. В посольство валом валили все проходимцы и жулики Европы, предлагая недостоверную информацию и сомнительные поставки оружия и урывая за это самые лакомые куски из секретных фондов.
Уму непостижимо, что там творилось Недавно посольство выложило круглую сумму за досье некоего эксперта по Чехословакии. Он юмористически покосился на Фалько: Ну вот растолкуйте мне, какой интерес для Республики может представлять Чехословакия?
Прелестно, чуть заметно улыбнулся Фалько.
Кроме того, продолжал Санчес, были там в немалом числе и такие, которые крутили махинации открыто, без стеснения. Например, каталонские полицейские, прикомандированные к посольству, недавно открыли напротив вокзала дОрсэ лавочку по скупке и продаже ювелирных товаров, а деньги на обзаведение вывезли из красной зоны вместе с реквизированными у жертв ЧК драгоценностями.
Здесь ведь так: кто не крадет, тот ворует, добавил Санчес, прихлебывая кофе. Даже сын Негрина пользуется золотом, вывезенным из Банка Испании, да еще имеет открытый счет в Лондоне Франция переполнена лжеизгнанниками, которые живут на разные субвенции и сражаются за Республику в парижских кафе.
Фалько оглянулся: обыватели с газетами, старушки с собачками, американские туристы в желтых ботинках, брюках гольф и разноцветных носках. Если на свете и бывает война, то где-то там, за тысячу километров отсюда. Или, по крайней мере, подумал он со злой усмешкой, здесь все так полагают.
А мы?
Санчес неопределенно повел плечами:
Мы постепенно начинаем действовать заодно с людьми из Второго бюро и с правыми политическими силами. Наша контора в отеле «Мёрис» выдает паспорта, и радиоцентр на юге Франции работает исправно. Денег у нас меньше, чем у красных, день войны обходится нам в шесть миллионов песет, а потому приходится действовать с умом. И нашими стараниями поток оружия и добровольцев для Республики сильно обмелел
Он снова закашлялся. На этот раз, когда он прятал платок, Фалько заметил на ткани несколько розоватых пятнышек. И понял, почему Санчес так и не выкурил ни одной сигареты из пачки, которую принес как опознавательный знак.
Неделю назад, продолжал связник между тем, мы перехватили курьера, который вез из Марселя в Париж новый шифр. Посольство его потеряло, можете себе представить, и затребовало копию в консульстве.
Перехватили?
Конечно. Но оказалось, что он у нас и так имеется Уже полгода. Итальянская книжка, замусоленная почище романа Хоакина Бельды.
Я так понимаю, надежность связи оставляет желать лучшего?
Да И у нас, и у них. Но мы все же совершенствуемся обзавелись шифровальной машиной «Норд» и защищенной телефонной линией Так что и здесь, как и там красные, хоть у них иные ресурсы, остаются позади.
С этими словами Санчес выпил воду и прищелкнул языком с таким видом, словно и его самого приводила в уныние безалаберность противника. И угрюмо улыбнулся, как человек, со стороны наблюдающий за неким зрелищем, столь же удручающим, сколь и непристойным.
Иногда мне кажется, что там собрались просто слабоумные, вдруг сказал он. Вообразите они шпионят друг за другом и передают нам информацию, чтоб нагадить сопернику! Уму непостижимо, какие идиоты приезжают покрасоваться-поблистать сюда, где не свистят пули Как они ненавидят друг друга, как стараются подставить друг другу ножку Видели бы вы анархистов в Барселоне
А я видел.
Санчес уставился на него:
Вы так говорите, словно в самом деле видели.
Перед глазами Фалько вновь возникли объятые хаосом улицы, в ушах загремела пальба. Вспомнились итальянцы, которых ему было приказано ликвидировать. И выражение их лиц, когда стало понятно, что люди, приставившие им стволы к затылкам, не из полиции.
Видел. Вблизи.
Если бы не русские и не те, кто в комбинезоне и альпаргатах, с винтовкой в руках подставляет грудь под пули, там все давно бы рухнуло.
Две молоденькие гризетки присели за соседний стол и спросили лимонаду. Они выставляли напоказ стройные ножки в скверных чулках и туфлях за полсотни франков и время от времени поправляли косметику. Не переставая щебетать, бесстыдно и выжидательно постреливали глазами в мужчин. В надежде, что какой-нибудь художник пригласит их позировать ню или еще какая-нибудь нежданная удача избавит от прилавка. Фалько рассеянно наблюдал за ними. В этом городе, не в пример прочим, предложение неизменно опережает спрос.