Тогда мы люди одного круга и примерно одного возраста. Я тоже совершеннолетняя. А значит, мне уже не возбраняется быть самостоятельной.
Самсон улыбнулся и застенчиво признался:
Простите, мадемуазель, но я был в таком расстройстве, что не запомнил вашего имени.
Вот как? Я не сержусь! И все понимаю! Вот если б у меня было какое-нибудь редкое имя, вы бы сразу его запомнили! Мамелфа, например, или Препедигна. Но меня зовут Мария. Мария Васильевна.
Так мы с вами тезки! преодолев неловкость, воскликнул Самсон. Почти как брат и сестра: Васильевич, Васильевна
Молодые люди стояли, глядя друг на друга, и смеялись, не обращая внимания на прохожих.
Что же мы? кокетливо-укоряюще покачала головкой Мария. Надо идти. У вас есть какие-то дела?
Дела подождут, галантно ответил Самсон, устремляясь следом за своей новой знакомой. А вы далеко живете?
Нет, на Николаевской, возле Троицкой церкви. А вы?
А я квартирую в Графском переулке, ответил уклончиво Самсон, стесняясь признаться самостоятельной и привлекательной барышне, что его приютили в редакции журнала и живет он там на птичьих правах, под крылышком редакторши. Вот вы какие-то странные женские имена назвали Я, например, в жизни вообще ни разу не встречал людей с такими именами. Они, наверное, только в святцах и остались.
А вот и нет, Мария Васильевна, семеня рядышком, обратила румяное личико к своему спутнику, я знала одну Мамелфу, жену купеческую, она очень гордилась своим именем. Мой папа в юности давал ее детям домашние уроки. А еще одна девушка, она со мной на курсах училась, хоть и называла себя Полиной, а крещена была Препедигной.
Тоже петербурженка? игриво уточнил Самсон.
Нет, приезжая, из Пскова. Но она курсы бросила и собиралась выходить замуж Давно ее не видела. С полгода.
Самсон смолк. На дальнем плане его создания тлела мысль о госпоже Май, которая сегодня или завтра утром непременно потребует от него отчета: посетил ли он место жительства обманутой невесты Препедигны Толмазовой? Он искоса посматривал на мадемуазель Жуковскуюнеужели это случайное знакомство даст ему возможность узнать побольше о невесте покойного Хрянова? Неужели подруга Марии Васильевны и несчастная невестаодно и то же лицо? Но почему же тогда она приехала из Пскова, а не из Саратовской губернии, как говорил шафер? Или это две разных девушки?
Самсон вынырнул из задумчивости и поспешил задать очередной вопрос:
А у вашей подруги, наверное, и фамилия была необычная?
Мадемуазель Жуковская мило улыбнулась, приоткрыв косо поставленный верхний зубок:
Вовсе нет. Фамилия у нее была очень простаяМендель. Полина Мендель. Но я смотрю, вас более заинтересовала моя мифическая подруга, чем я?
Самсон покраснел.
Простите, милая Мария Васильевна, нежно ответил он, мне так хорошо рядом с вами, так приятно с вами болтать, что и ни о чем серьезном говорить не хочется.
Я понимаю, посочувствовала барышня, вы беспокоитесь о друге. Но вот мы и пришли. Благодарю вас. Приятно было познакомиться. Если потребуется моя помощьхороший невропатолог, звоните, номер найдете в телефонной книге.
Барышня приподнялась на цыпочки, легко коснулась губами замерзшей щеки Самсона и, повернувшись, вбежала в парадные двери дома.
Самсон помедлил с минуту, но мороз напомнил о себе и погнал его дальше. Он направился к ярко освещенному храму, высокому, облицованному желтым глазурованным кирпичом, с изразцовыми иконами по фасаду. Служба еще не закончилась. На паперти храма толпились нищие. Самсон, сняв шапку, перекрестился на купольный крест, затем на надвратную икону и двинулся вдоль храмовой ограды, облепленной нищими. Но его остановил городовой.
Дальше нельзя, сказал он.
Самсон взглянул через плечо стража порядка и увидел, что часть приоградного пространства освобождена от сирых и болезных. И посредине освобожденного участкаколенопреклоненный человек в потрепанной одежонке. Рядом с нимневысокий элегантный господин в бобрах, лицо бледное, словно напудренное, над верхней губойчерные атласные усики. Вальяжно покачиваясь, он играл тростью с серебряным набалдашником, на его ярких губах блуждала приятная улыбка. А за элегантным господином, с другой стороны тротуарной проплешиныеще один городовой.
Прохожие обтекали запретное пространство, даже не пытаясь роптать. Для Самсона такое зрелище было в диковинку, он во все глаза смотрел на одинокого старца. Бедняга одет был едва ли не в лохмотья. Кудлатая голова обнажена, волосы седые или заиндевелые. Шапка валялась тут же, на земле. Колени его, видимо, уже примерзли к земле. Ладони в рукавицах тоже лежали на тротуаре. Лбом мужик упирался в каменно-ледяную твердь.
Самсон, не в силах отвести взор от странного зрелища, стоял и размышлял. Может, грешник слеп, тогда ему нужен поводырь. Но может ли у убогого грешника быть столь элегантный поводырь? Или это случайный прохожий? И почему никому не дают к старику приближаться? Почему не дают возможности православным людям бросить несчастному копеечку? Любопытный стажер журнала «Флирт» еще не видел ранее этого храма, и теперь он предполагал, что, возможно, эта картинаобычная для окрестных прихожан. Во всяком случае, никто несчастным особенно не интересовался.
Самсон хотел задать вопрос о мужике городовому, что возвышался перед ним, как вдруг увидел, что к кающемуся пропустили экипаж. Экипаж остановился, и из него выпрыгнул мужчина, весьма смахивающий на господина Эдмунда Либида. Мужчина подал руку даме, облаченной в длинную шубу и соболиную шапку. Когда дама, опираясь на руку спутника, спустилась, сомнений у Самсона не осталосьгоспожа Май собственной персоной!
Самсон, не сводя глаз со своей статной хозяйки, непроизвольно пригнулся и нырнул за спину городового.
Госпожа Май решительно устремилась к коленопреклоненному мужику, в шаге от него остановилась. И вдруг неожиданно пнула носком ботинка в голову несчастного. Элегантный поводырь грешника смотрел на безобразную сцену все с той же приятной улыбкой. Не шелохнулись и городовые. Лишь на смугло-розовом лице господина Либида возникла плотоядная улыбка.
Несчастный старик приподнял голову, снизу вверх взглянул на величественную госпожу Май и, странно урча, принялся быстро-быстро облизывать дамский ботинок.
Филька! резким голосом скомандовала госпожа Май. Фу! Пес шелудивый!
Лохматый старик заурчал еще громче и, не прекращая урчания, начал выписывать какие-то странные движения торчащим вверх острым задом.
Завтра, как стемнеет, на цепь посажу, сторожить мост, хохотнула госпожа Май, обращаясь к невозмутимому поводырю и освобождая свой замусоленный ботинок из пасти безумного нищего.
Внезапно коленопреклоненный старик выпрямил спину, задрал острую мордочку с жидкой бороденкой к небу, сложил ладони на груди и противно завыл:
У-у-у! А-а-а!
Кинь ему кость, велела госпожа Май господину Либиду.
Тот, казалось, только и ждал этого повеления. Он вынул из кармана коричневый пакет и бросил его к коленям безумного старика. Тот перестал выть, схватил обеими руками подачку, разорвал плотную бумагу зубами, выплюнул бумажные лохмотья и стал с яростным чавканьем пожирать гнутую палку колбасы.
Госпожа Май со зловещей улыбкой с минуту смотрела на отвратительную картину, затем шагнула к элегантному пастырю гнусного старика и властно распорядилась:
Фильку сегодня более не кормить.
Будет исполнено, госпожа. Любезный красавец поклонился.
Завтра утром купить для него собаку. Сучку породы пудель.
Самые дешевыев питомнике Франца Крюгге, предупредительно ответил поводырь.
Там и купите, отрезала Ольга. Еще вопросы есть?
Нет, многоуважаемая Ольга Леопольдовна!
Глава 7
Помощник дознавателя Лев Милеевич Лапочкин прибыл в меблированные комнаты вдовы Будановой в полной уверенности, что беседа с несчастной невестой покойного Ардалиона Хрянова даст материал для быстрого и успешного раскрытия необычного убийства латиниста. Однако на пути к невесте оказалось препятствие: возле худосочного консьержа стояла плотная дама с могучими бедрами и необъятной грудью. Отсутствие талии, короткая шея и низенький рост делали ее похожей на кубышку, правда, кубышку, затянутую в черное платье с кокетливыми воланами и рюшечками. В темных, с проседью волосахкружевная наколка. Рядом с ней топтался парнишка в синей суконной гимнастерке, без пояса. Черты лица его: тонкогубый рот, нос уточкой, близко поставленные глазане оставляли сомнения, что он сын плотной дамы, так велико было сходство. Тут же громадный дворник цепкой лапищей придерживал за рукав субтильного господина в расстегнутой шубе, во фраке, из кармана которого торчал потрепанный розан.