«Сукно носит черное, обязательно иностранное, хэбэ называется, а по мненет ничего милей нашего льна. Вместо мечабулавка. Берендей неодобрительно покосился на шпагу, эфес которой богато украшали сапфиры и яхонты. Ниже глаза опускать Берендей не хотел, чтоб не расстраиваться больше. Небось, опять свои «красы» напялил. Весь в мамашу свою. При всем при томзолотая середина. Копейкин уверяет, что он сообразительнее остальных и имеет математические способности. Хе-хе, деньги считать и я умею. Но, стало быть, действительно, чему-то научился. Принес Копейкину новый план экономического развития царства. Только какой? Копейкин до сих пор боится показать».
На глаза попался Иван.
«Этот весь в Марьюшку. Икарус, летать, видишь ли, захотел. Люди не рыбы и не птицы, на это у них ноги и руки есть. Ему бы от матушки не лик девичий перенять, а ума немного. Хоть и физически не обделен, в дружину не хочет, за тридевятое царство отказался ехать, уму-разуму учиться, как Оскар. Все Митрофанушкалучший приятель. Вот и вырос, на шута похожий».
Берендей тяжело вздохнул, повернулся к столику и выдвинув шуфлятку, звякнул, доставая три кожаных кошелька.
Это ваши командировочные расходы, насчет суммы не обольщайтесь, но на первое время должно хватить, Копейкин все подсчитал. Скромнее будьте. Держи, Бориска.
Спасибо, батюшка, царевич с поклоном принял грамотку и кошелек.
Тебе, Оскар.
Царевич встряхнул кошелек.
Больно легок батюшка. Надеюсь, что здесь не наши «тугрики», а заморская валюта?
Заморская, заморская, проворчал царь. Бери, Иванушка.
Спасибо, батюшка.
Берендей, всех, по очереди, обнял, шепнув в ухо: «Береги себя, сынок». Почему-то чувствуя на лице странный жар и грусть, поселившуюся в сердце. Еще раз оглядел сыновей и надтреснутым голосом сказал:
Помните, что вы не только царевичи, но и братья. Не мыслите друг против друга худого. Царства кому достаются? Достаются достойным. Остальных тоже не обидим. Берендей заговорщицки подмигнул.
Счастливой дороги, дети. Ступайте, у вас впереди вечер и ночь, подготовиться к дороге. Берендей вяло взмахнул рукой.
Спасибо, батюшка, хором ответили царевичи и направились к дверям.
«С утра пораньше и без духового оркестра», подумал вослед Берендей.
Шаркая ногами, он направился к высокому узкому шкафчику, прятавшемуся в углу палаты. Открыл деревянную створку и оценивающе посмотрел на ряд зеленых бутылок и запечатанных кувшинчиков. Сердце подсказывало выпить граммов двести анисовой, или коньячку, присланного заграничным братом Людовиком
2. ПЕРЕКРЕСТОК
Кони шли неторопливым шагом, взбивая подкованными копытами венчики пыли. Солнце дрожало и расплывалось, достигнув своей наивысшей точки. На безоблачное раскаленное небо невозможно было смотреть, казалось, что маленький пятачок солнца в нем расплавился.
По одну сторону дороги тянулись бесконечные поля, колосящиеся овсом, пшеницей, рожью, ячменем, торчащими зелеными венчиками репы, свеклы, морковиразвитый агротехнический край. Иногда можно было увидеть работающих в поле крестьян, услышать плач ребенка, оставленного в берестяном коробе, в тени травы, или кустов.
Завидев всадников, крестьяне приостанавливали работы, прикладывали ладони к глазам, обеспокоено всматривались, реже, что-то свистели и кричали.
По другую сторону старого тракта, сторожевой, заградительной стеной, тянулся лес, грозя мохнатыми лапами елей в сторону полеймол, эту землицуне отдадим.
Кони всхрапывали, прядали ушами, остервенело хлестали себя хвостами, отгоняя надоедливых слепней и мух. Их всадники сыпали ругательства и махали руками.
Борис и Оскар, как старшие братья, следовали впереди, Иван-царевич закрывал тылы.
Борис мужественно страдал в полном боевом облачении, тяжело пыхтел, по лицу крупным горохом тек пот. Перед собой он держал перевернутый шлем, полный семечек, шелуху от которых лениво сплевывал в густую гриву своего черного, звероподобного жеребца, которого так и звалиБуян.
Оскар, не чета Борису, был одет свободно и франтовато, в красную рубаху с черной ручной вышивкой на переднем кармашке «ЛЕВИС». Рубаха заправлена в черные штаны, перехваченные в поясе алым кушаком с кистями.
На Иванестарый отцовский, а может, и дедовский кафтан, в молодости имевший ярко-голубой цвет, но после многочисленных стирок приобретший серый.
Братья лениво переговаривались.
Сегодня будем на Перекрестке.
Угу.
Отметим недельный путь в трактире и завтра пересечем границу.
Угу.
Буян встряхнул гривой, с него словно перхоть посыпалась шелуха семечек.
Умница мой, Борис похлопал коня по шее. Почему завтра пересечем границу? Отдохнуть надо. Говорят на Перекрестке харчевня хорошая, мечтательно сказал Борис. Он достал из седельной сумки мех с вином и надолго присосался, громко булькая.
Хватит, наотдыхались. Батюшка гневается. Вчера, от казначея весточка дошлаобижаются, что едем медленно и неохотно, задерживаемся в каждом селе.
Ну и что? Когда мы так вместе собирались? Борис оглянулся назад, Правда, Ваня?
Правда. Здорово, что мы вместе.
Оскар поморщился:
Не забывайте, куда и зачем нас царь-батюшка послал.
За молодильными яблоками. Борис с сожалением встряхнул шлем, освобождая его от ненужной шелухи, покрыл им голову.
И не жарко тебе? Расслабься, Оскар насмешливо фыркнул.
Солдат на службе не расслабляется. Солдат должен стойко переносить жару и холод, по-уставному отчеканил Борис. Правда, салага?
Твоя, правда, вздохнув, ответил Иван.
Слабаки. Борис нагнулся к седельной сумке, нашарил на дне последний пирожок. Удовлетворенно надкусил. Вот блинопять с капустой. У них что, в деревне кабанчиков не держат?
Ты сам похож на кабанчика, всю дорогу только и жрешь, сказал Оскар.
Свежий воздух аппетит нагоняет.
Дорога повернула в лес. Задышалось легче, среди деревьев не так палило солнце, густые кроны защищали тракт от гневного желтого глаза. Всадников окружила птичья разноголосица, сквозь которую пробивалась одиночная дробь дятла.
Борис вытер потное лицо, смахнул повисший на подбородке капустный лист, шумно вздохнул, хлопая себя по широкой груди.
Эх, благодать, какая. Лепота. Хорошую службу назначил батюшка и награда достойная. Целое царствоэто не половина и не треть.
Вот и я не понимаю, оживился Оскар, если он на пенсию собрался, зачем ему молодильные яблоки?
Пенсию нормально встретить, кому она нужна в старости? сказал Борис.
Зачем тогда царство оставлять, если молодость вернулась?
Блажь такаяцарская, Борис пожал плечами.
Оскар недоверчиво посмотрел на старшего и погрузился в свои мысли.
Яблоки, не сомневайтесь, привезу я, Борис победоносно посмотрел на братьев. Никто из вас не знает толком военное дело: разведку, камуфляж, способы ведения партизанской войны. Вы слабаки, но мои братья, когда царем стану, о вас не забудук делу полезному пристрою. Борис добродушно рассмеялся.
Что ты сделаешь, когда царем станешь? спросил Иван.
Я? Что я сделаю? Борис расправил плечи, посмотрел в небо и радостно ответил: Первоепир на весь мир закачу, на месяц, а то и на три, такое дело обмыть хорошо надо. Лукьяныч из кухни не будет вылазить.
А потом?
Потом? Суп с котом, Борис пожевал губы. Дружину соберу, верну ветеранов. Хорошая дружинаверный оплот царству. Проведем общую мобилизацию, подготовимся и пойдем на царя Руфия. С кого-то надо начинать?
Зачем?
Дерево с яблоками молодильными заберу, Борис подмигнул Ивану и снисходительно заметил: О будущем думать надо, дурачок. Я на пенсию скоро идти не собираюсь, не дождетесь, он рассмеялся.
А, потом?
Потом что-нибудь придумаем. В походы пойдем, у любого соседа есть потаённые хорошие вещи. Не яблоки, так скатерть-самобранка, ковер-самолет, меч-кладенец, Василиса Прекрасная.
Я так и знал, что дальше грабежей твоя фантазия не поднимется, вмешался в разговор Оскар.
Почему грабежей? Борис обиженно засопел. Я порядки устанавливать буду.