Не стоит приписывать бывшему советнику генерала Таэна всеведение, поначалу лесная нечисть вряд ли могла знать, к чему приведет ее интерес к человеческому ребенку. А потом потом он мог продолжать, уже осознавая, что делает.
Но вот песен ему точно не пел. Тут у нее была хоть небольшая возможность заинтересовать Тайренуесли обычные детские напевы мальчик скорее всего слышал от нянек, то окраинных колыбельных, полных мрачной готовности ко всему, слышать не мог. А у нее в запасе были еще песни-истории, как своих земель, так и чужихиз тех, что исполняют в народе зимними вечерами, или в долгой дороге, но не в богатых домах.
В конце концов, вкусы Энори она давно изучила, и представляла себе, какие предпочтения он мог вызвать у мальчика. И самой немного менять их, шажок за шажком, если те оказывались слишком уж странными.
Только все ее усилия мало что значили, если не выяснить, как Тайрену получает весточки от старшего друга.
Как бы они ни связывались, делали это нечасто, иначе кто-нибудь да выследил бы. Но на территорию храма Энори путь закрыт. В саму Лощину нетездил же он на праздники; только мальчика на встречу не вызватьшустрый юный бродяга еще мог бы попытаться обмануть привратников или перелезть через стены, но не домашний ребенок, за которым присматривают неотступно. Нет, из храма Тайрену не выходил
Да и сам Энори, суд по его виду, не все время проводит в городе. Иначе не заявился бы в той лисе, это одежда охотников, и не весенняя.
Ветром бы стать Лайэнэ, или хоть птицей, а такне узнать. И слишком много вопросов нельзя задавать, нет у нее здесь союзников.
Хотя бы врача Дома взятьчеловек он прекрасный, бесспорно, и верен своему призваниюспасать людей, а не поделишься с ним. Подозревает. Казалось бы, воспользуйся силой письма, и его обведи вокруг пальца! Опасно. Кто знает, о чем говорили они с господином; вдруг есть что-то, о чем лучше не упоминать.
Худой, молчаливый, ходил вокруг нее, словно вокруг игральной доски со сложной партией. Сам не играет, не может тронуть фигуры, но так любопытно, что происходит и чем закончится!
Не доверяет ей. А мальчик вчера спросил Микеро«А она останется, когда я вернусь домой? Я бы хотел». Лайэнэ подслушивала за дверью. Только в первые годы обучения так поступала, все это делали. Надо же, где и как в юность вернулась!
Не стоит обольщаться: мальчик немного привык к ней, даже заинтересовался, но пока оналишь «посланница Энори». К самой Лайэнэ он почти равнодушен. Вот за это «почти» удержаться бы но хватит ли времени?
Ведь не только Энори что-то задумал, еще и господин Таэна-младший может вернуться. Так и не ясно, куда он направился; даже если на север, вдруг повернет обратно. Тогда Лайэнэ он скорее всего к себе позовет, и довольно быстро. Или хоть заинтересуется, куда это она пропала
Наступил седьмой вечер ее пребывания здесь. Тепло было, в храмовом дворике пахло цветами, медом, и на небо кто-то плеснул меду, он стекал к горизонту, густел. Тайрену сидел на лавке, задумчивый; в толстой курткелегко одеваться вечерами ему еще не разрешаликазался меньше, но лицо выглядело старше обычного. Лайэнэ прогуливалась неподалеку, чаще смотрела на мальчика, но порой отвлекалась на цветы, яркие крыши храмов и других построек Лощины.
Хороший тут воздух, свежий, и сладкий, как в Квартале, только благовоний больше, чем аромата цветов. Но, может быть, летом
Тихий стук услыхала; мальчик поднимал что-то с каменных плит. Увидел, что Лайэнэ смотрит, что-то сжал в кулаке. Молодая женщина быстро глянула на невысокую стену: нет, никого. С той стороны могли быть паломники или местные служки, перебросить что-нибудьдело одного мига.
Подошла, заговорила, но Тайрену не слушал ее. Пару раз вскидывал на нее глаза, приоткрывал роти замолкал. Намеки и уловки не помогли; решил не делиться секретом.
Мальчик исподволь оглядывался по сторонам, вздрагивал, чего-то ждал. Но почти сразу согласился вернуться в свои покои.
Сегодня, поняла Лайэнэ. Что-то будет сегодня. Придется все же поговорить с Микеро. Два сторожа лучше, чем один.
Но пока что врача не застала: он пошел осматривать какую-то паломницу из семьи богатых торговцев. Как рассказали Лайэнэ, его уговаривали почти со слезамитакая должность, не обычный городской лекарь! Но до города ехатьвремя, и за другим врачом посылатьоно же. Согласился отлучиться ненадолголишь пару дворов миновать.
А Тайрену, верно, все же простыл; еще быкутаться в теплое, когда солнце и так пригревает. Только вернулисьустроился читать подле окна, в уходящем свете, но почти сразу закашлялся, попросил горячего. Нельзя ему было кашлять, и Лайэнэ немного испугаласьотправила за Микеро, распорядилась согреть питье. Сама на кухню не пошлакак оставишь?
И принеси книгу про травы, вчерашнюю, добавил Тайрену; книгу эту он брал у врача. Глянул нетерпеливо.
Но хозяина нет.
Думаешь, не разрешил бы? впервые в болезненных, не слишком правильных чертах проглянуло что-то общее со старшими Дома. И в голосе.
Ненадолго отлучилась из комнаты мальчика; когда вернулась, его уже не было. И куртка валялась на полу возле двери, синяя, с вышитыми стрекозами. Вспомнилась другая куртка, вот так же брошенная на пол; Лайэнэ едва не уронила поднос, лишь долгая выучка не позволила этого, сама направила тело к кровати, велела рукам опустить ношу. И уже тогда бежать, искать подопечного.
Нерадивая нянька
Но далеко ему не уйти, не выпустят.
Охранник, который обязан был находиться неподалеку, тоже куда-то делся. Верно, и его отвлеклиа тут скучно, бдительность потерял.
Один коридор, другой, и вот она во дворе: там уже полумрак, фонари украшают его, не развеивают.
Мальчик сидел на той же лавке, что и час назад. Ровно-ровно. Не шевелился, смотрел вверх, где наползала туча, съедала густую синеву. Голова вскинута, руки опущены.
И ничего не случилось вроде, а сердце оборвалось: беда.
**
Дым от костра поднимался причудливыми узорами, которые так любят толковать колдуны. Теперь можно было не таиться, напротивчужие костры помогут подавить дух защитников крепости. Ну и пусть считают, что отряд расположился не совсем там, где находится, и воинов больше.
Ка-Ян поглядывал на дымящий костерок от своего, бездымного, и с пламенем таким прозрачным, что его можно было опознать лишь по жару да искаженному, будто в слюде отражение, воздуху.
Жаль, ты не умеешь читать по таким вот петлям и кольцам, изрек ординарец, немного заискивающе поглядывая на Энори. А ну как что-нибудь хорошее напророчит? Хотя бы что живым вернуться получится.
Командира сейчас не было с ними, он разговаривал с солдатами. На Энори и смотреть не хотел, похожевсе еще был очень зол. Вдруг не удержится.
Проводник взял и исчез на сутки почтиименно в эти часы нарвались на дозорных. Ранили вроде двоих их них, но, жаль, никого не убили, а дозорные будто растворились, сбежали к себе на заставуи уж конечно тревогу подняли. Отошли в крепость, попутно разрушили мост, для атаки самый удобный. Теперь придется или идти по обходному, а его будут ох как защищать, и далеко он. Правда, еще, по словам проводника, есть неудобный такой, подвесной. Лишь бы местные и к нему не успели! Да некстати ливень прошел, короткий, но бурный, а по грязи и скользкой траве куда хуже передвигаться.
Когда Энори все же заявилсябез верхней рубахи, с травой и сухими листьями в волосах, самоуверенный, как месяц на небе, Вэй-Ши сгоряча едва не обвинил его в предательстве. Неизвестно, что удержаломожет, то, что сами они потеряли лишь одного воина, и это за всю дорогу, и только один был ранен. Действительно предал былишились бы всех разведчиков.
Если командир едва не дышал огнем, проводник всё смеялся. Я, мол, выдал вам все тропы, все караулы, а вы не сумели его удержать и убить горстку дозорных, которые не ждали нападения! Может, повернете обратно?
И в глазах шальной блеск, словно все этоигры ему. А накануне был сам не свой, на людей чуть не кидался, пойми тут
«Если бы ты оставался на месте, они не ушли бы», сказал тогда Ка-Ян.
«Но меня не было. Может быть, вы рассчитываете, что я и Сосновую разберу по камешку?»
Сейчас вот сидел, смотрел на огонь, к пламени не тянулсядаже странно, обычно не упускает случая: огонь для него как вода, словно и не обжигает.