Когда в очередной вечер сидели, нахохлившись, как пестрая стайка птиц при свечах, и чесали языки, Сэйэ не выдержала. Сама не знала, что нашло на неекак-то сразу все накатило, и дрянная краска для лица давно была меньшей из бед.
Идиотки, Сэйэ взмахом рукава сбросила со столика флакончики и коробочки с притираниями. Мозги куриные. Ты, Айрин, страдала, помнится, что женщина, а так бы хотела серьезные пьесы играть. Легенды! Вот вам легенда, курицы щипаные! Даже если возьмут крепостьвернут ее рано или поздно, и надолго запомнят про эти дни!
Наших-то имен там всяко не будет, обронила бледная тихоня Тиан, отодвигаясь от разгневанной товарки.
А вы сделайте, чтоб были! А уж если устоит крепостьа я верю, что устоитто и подавно! Хороша была бы история про глупых баб, которые только сидели и ныли!
Услышала хмыканье. Госпожа Акэйин стояла в дверях, скрестив на груди руки, и странно смотрела.
**
Так быстро между ветвей скользнул ястреб, словно дротик бросили в цель. Утка махнула полосатыми крыльями, поднялась с воды, и полет ее кончился в когтях хищника. Двое всадников остановились у берега озерцаскорее, лужи; лед с него уже сошел, но кое-где по краям снег еще оставался.
Ястреб на суше разделывался с тушкой утки.
Зря она ушла с воды, там бы ее не достал, сказал один из конных, в сером, с мехом серебристой лисы у ворота, с волосами, поднятыми от висков и связанными на затылке. Хоть и просто одетый, он отличался от спутника, лохматого, в стеганом доспехе, как серебро отличается от глины.
Так ты за утку? Я за ястреба, засмеялся второй. Он хорошо потрудился, письмо кому надо доставил. А она? Глупая, жирная.
Ординарец Вэй-Ши, Ка-Ян, был маловат ростом, но на коне словно родился. Если представить на конском хребте взъерошенную мышь-полевку, это бы хорошо отразило, как выгляделтолько мыши не умеют ездить верхом.
К Энори его подтолкнул сам Вэй-Ши, ценивший наблюдательность и ум ординарца. Пока шли в горах Эннэ, мимо Ожерелья, было не до тогои сам командир был вечно занят, и Ка-Яна отпускал редко, а за проводником смотрели другие надежные люди. Сейчас в его помощи такой нужды не было, и напряжение тайного похода схлынуло, сменившись багровым маревом боев.
Но покуда Ка-Ян лишь мечтал отличиться в сражениях, а приходилось передавать приказы да исполнять иные поручения. Энори был одним из таких поручений.
Со стороны могло показаться, что они почти подружились. Ка-Яну, шустрому и любопытному, интересен был этот чужак с волшебным даром; немного опасался этого дара, но, как и большинство, несколько даже гордился им, свидетельством, что прародители-предки на их стороне.
Один из величайших полководцев в истории, его достойный наследник, и тайная силакто против них устоит?
Для армии, что ведет войну на своей территории, ее положение выгодней: местность известная. Даже более сильный противник может сесть в лужу, разве что его численное превосходство совсем уж бесспорно. Поэтому ценились лазутчики, долго прожившие среди местных, и перебежчики. А уж если один из них еще и колдун
Тутошних жителей, конечно, тоже захватывали и расспрашивали, иногда им даже соврать удавалось, но по мелочам. Один раз офицера поймали, из него долго пришлось выбивать, где ставка отряда и как пробраться к ней через болото с теплыми ключаминезамерзшее, значит. Сказал наконец, а тут Энори случился, только глянул и сразу объяснил, что пленник врет. И что если Вэй-Ши охота вести своих людей в топь, то он сам с удовольствием покажет трясину поглубже.
А когда ему предложили присутствовать на таких вот допросах, послал подальше предложившего сотника. Хоть и вежливо, но любому понятно.
Кто-то еще в Эннэ назвал его саарна-элэй, «хозяином горных троп», так и прижилось.
Еще вел бы себя, как нормальные люди.
Пожалуй, только эта странность и мешала окончательно проникнуться к нему почтительным трепетом, как к знаменитым колдунам. Ладно бы поначалу, многие начинают с того, что опасаются и комара рассердить, но уж потом голову поднимают. Ух как поднимают! Энори, правда, с самого начала ни перед кем не заискивал, словно был уверен в собственной неуязвимости, но все равноКа-Ян не понимал.
Поражался этому. Спросил как-то: почему ведешь себя так, будто тебе последний слуга в обозе ровня?
А тот удивился, кажется. Сказал, весело поблескивая глазамичего я должен добиваться важным или грозным видом? Страха? Вот уж счастье, находиться в окружении сотен вооруженных вояк, которые тебя боятся. Такие от испуга не бегут, а за меч хватаются. Уважения? А куда ж больше, раз железный ваш вепрь Мэнго решил, что я ему нужен.
Ка-Ян отметил тогда с некоторым удовлетворениемага, все-таки тщеславие ему не чуждо. И командиру Вэй-Ши об этом донес, тот только хмыкнултоже мне, полезные сведения
Никогда Энори не был среди сраженияда и не пустили бы его, берегли. Потом приходил, когда уже никого не оставалось. Когда видел тела, догорающие развалины, смотрел вроде спокойно, а с неприязнью. Прощали ему и этоподумаешь, нос от крови воротит, лишь бы вел, куда надо. Говорят, некоторые колдуны обеты даютне только мяса не трогать, но и растения не срывать, солнцем и дождем питаются. А этот всего лишь не любит видеть смерть и разруху.
Бывает.
Сейчас Ка-Ян и проводник возвращались из одного лагеря в другой. Стояло временное затишье, скоро эху вновь повторять боевые кличи и крики. Горы, недавно нависавшие над завоевателями, уступили место высокой холмистой равнине, здесь не приходилось опасаться лавиныили, что больше уже годилось ко времени года, селя.
Эх, тишина-то какая, говорил молодой рухэйи, наблюдал за ястребом, насвистывая что-то немудреное. В лагере поди о таком вспомни. Так и свистеть разучишься, все равно себя толком не слышно. Всё стучит, лязгает, все шумят
Я думал, вы к этому привычны, отметил Энори.
Еще скажи, мы рождаемся с дротиком в зубах. Ну, Мэнго с У-Шеном и вправду так на свет появились, и еще некоторые, Вэй-Ши вот тоже, но янет.
И как ты попал к такому великому человеку?
Голос прозвучал так невинно-искренне, что Ка-Ян покосился было, но тут же с азартом принялся объяснять:
Моя мать была женщиной одного из его лучших воинов
Сорока пролетела перед всадниками, мелькнули черные и белые пятна.
У нас говорятсорока была когда-то очень глупой девицей, хмыкнул Ка-Ян. А у вас?
Даже не знаю. Но сороки уж точно не глупы.
Тебе что, сказок в детстве не рассказывали? Мы любили слушать, жил один такой старикан в деревне А потом я брату много пересказал, когда тотпоявился. Он у меня маленький, ждет с победой. Эх, приеду к нему Ну да тебе, верно, не интересно о детях и сказках, заметил Ка-Ян, видя, как застыло обычно выразительное лицо спутника.
Свистом подозвал ястреба на рукутот уже разделался с уткой. Вот забавно: Энори не раз пытался его подзывать, но бесполезноптица раньше даже к хозяину не шла, если тот рядом, сейчас наконец привыкла.
Жаль, что ты не умеешь стрелять, сказал, перехватывая ленту на его лапах. Тут дичи навалом, даже наши солдаты все распугать не могут. Поохотились бы.
Сам он без небольшого лука не ездил.
Умею, не люблю просто. Ваших лучников мне не превзойти, но и незачем. Раньше, когда я жил оборвал рассказ, будто спохватился, что сейчас скажет лишнего.
Чтобы совсем стать своим среди нас, тебе не хватает ловкости с оружием управляться, и умения ездить верхом. Если не ладится с лошадьми, может, хоть лук
От ваших колдунов не требуют этого.
Но ведь тыне они.
Какое-то время ехали в молчании, только стук копыт и редкие всхрапывания лошадей были слышны.
Я тебе кое-что покажу, сказал Энори. Сам все поймешь.
Въехали в черноельник, Энори придержал коня. Нехорошо тут было: сыро, и как-то затхло. А деревья хоть чахлые, редкие, на вид неприятные. Ка-Ян не раз и не два проезжал тут один, и постоянно чудилоськто-то сверлит спину взглядом. Сейчас взгляда не было вроде
Зачем остановились? спросил.
У вас совиные перьяк удаче. Здесь гнездятся пестрые совы. Хочешь?
Где ж ты возьмешь сову днем, полезешь проверять дупла?
Сама вылетит. Только и останетсявыстрелить.