После нападения её увезли в огромное здание колониальной администрациибелое, двухэтажное, похожее на парящую в небесах морскую птицуи поместили в крыло, где располагались Семь департаментов. В здании были высокие потолки, большие сводчатые окна, сквозь которые беспрепятственно проходили солнечные лучи, пронизывая воздух золотыми стрелами, и светлые деревянные панели от пола до потолка. Совсем непохоже на прежнее жилище Эльвины, где каждый уголок комнаты либо занавешивался кисеёй, либо прятался за ширмой, а на стенах красовались гравюры и иероглифы. Здесь всё казалось нарочито чуждым, привезённым из далёкого Артуриона и выставленным напоказ, в назидание местнымдескать, смотрите и учитесь, как надо. Надменное здание-птица взмывало над узкими гэньлуньскими улочками и глядело на них свысока.
Эльвина забилась в уголок в одной из комнат и почти с благоговейным ужасом наблюдала, как носятся по коридору люди. Их было слишком много для одного коридораи для одного здания.
Тем не менее, вскоре она заметила, что двое или трое мужчин постоянно находятся возле распахнутой двери её комнаты. Наверное, это были друзья. В конце концов, здесь ведь нет врагов, разве не так?
Чтобы отвлечься, Эльвина почти насильно заставляла себя оглядываться по сторонам. Вот массивное бюро, облицованное тем же деревом, что и стены; вот картина с охотниками на привалеохотники нарочито не местные, и борзые у них совершенно не похожи на здешних собак, а всё-таки видно, что рисовал здешний художник, просто по чужим лекалам, и неестественные позы нарисованных людей ужасно нелепы Паника, охватившая Эльвину, не желала отступать, выгибала тело судорогой и заставляла жадно хватать ртом воздух. Кто-то из мужчин это заметил и зашёл в комнатувероятно, спросить, не нужно ли ей чего. Эльвина втянула голову в плечи, закрылась руками и закричала.
Она не помнила, сколько продолжался припадок. Очнулась лишь когда тяжёлая потолочная балка затрещала и с грохотом упала вниз, разломившись на две половины. Сверху посыпалась извёстка, забив мелкой пылью нос и рот. В комнату, прихрамывая, вбежала Цзинь Ся; её сопровождал один из мужчин.
Это друзья, тихо и очень убедительно произнесла Цзинь Ся. Ты можешь им
Договорить она не успела: Эльвина бросилась к ней, обняла и прижалась, вздрагивая всем телом. В глазах щипало, а плечи конвульсивно дёргались.
Идём отсюда! Цзинь, пожалуйста, идём отсюда!
Конечно, дорогая. Именно это я и хотела предложить. Жень Лунь нас проводит в безопасное место.
Мужчина кивнул.
Давай, дорогая, мы должны поторопиться, а то здесь всё сейчас
На потолке снова что-то угрожающе зашуршало, на пол ссыпалась ещё порция штукатурки. Поторопиться и впрямь стоило.
Когда Эльвина перешагнула через порожек, за её спиной жалобно хрустнуло бюро, разваливаясь на две неравные половины и обнажая забитые бумагами внутренности.
Цзинь Ся болтала без остановки, и от журчания её голоса делалось легче. Тревога отступала, словно смываемая прохладным ручейком. Эльвина стискивала руку спутницы и пыталась понять: они уже подруги или ещё нет? У людей принято дружить с теми, с кем проводишь много времени. Опять же, Цзинь Ся пришла на помощь и защищает от неприятностей
Они вышли из здания. Снаружи разрушений не было заметно вовсе, если не считать разбитого окна. Здание-птица всё так же горделиво-безразлично взирало на город, и мелочи вроде погрома в одной из комнат не могли нарушить его величия.
На соседней улице галдели мальчишки-разносчики газет и громко рекламировали свой товар бродячие торговцы, которых не допускали на площадь перед колониальной администрацией. Ветерок донёс из гавани запах моряи, увы, нечистот, сопровождающих человеческую деятельность. Цзинь Ся поморщилась, а Эльвина тихонько спросила:
Теперь мы куда?
К господину Пийципэну, дорогая. Поживёшь у него, пока не разберёмся, кто это такой наглый посмел тебя обидеть.
А ты?..
Разумеется, я с тобой, Цзинь Ся уже неплохо научилась разбираться в страхах и желаниях своей подопечной. Я ни на шаг от тебя не отойду, не волнуйся.
Хорошо, выдохнула Эльвина, но руку спутницы не отпустила.
Приписанные к администрации извозчики-рикши отдыхали в тени большого раскидистого дуба. В Гэньлуне не росли дубы, но этот привезли из Артуриона в честь победы почти двести лет тому назад и хорошо за ним ухаживали. Увидав вышедших из здания людей, рикши встрепенулись, но тут же поскучнели, узнав чиновников: за их перевозку они получали зарплату и не могли надеяться на излишне щедрые чаевые. Тем не менее, когда Цзинь Ся махнула рукой, два извозчика подбежали к крыльцу. В одну повозку уселся мужчина, сопровождавший девушек, Жень Лунь, вспомнила Эльвина, его звали именно така в другую залезли они сами. Рикши проворно отбежали от крыльца и направились по адресу, названному Жень Лунем.
Господин Пийципэн, ну надо же! Жить у самого господина Пийципэна Эльвине было страшновато, хотя идея, честно говоря, ей понравилась. Наверное, так действительно правильно: кто рискнёт напасть на дом начальника Третьего департамента?
Рикши весело катили по улицам, время от времени лихо заворачивая в узкие переулки, где, казалось, не то что две повозки, а два человека, случись им встретиться, не сумеют разминуться. Коляски тарахтели по камням, подскакивая и подчас опасно накреняясь, и Эльвина всё ждала, когда одна из них упадёт. Но никто не падал, в переулках тоже никто не ехал навстречу, и понемногу тревога отступала.
Гэньлун, Золотая гавань и Имперская жемчужина, теснился на узком отрезке суши между морем и горами. Для торговли это место, соединённое с остальным материком тремя Снежными вратамигорными перевалами на востоке, было действительно очень удобным, но не слишком-то подходило для проживания большого числа людей, а потому колониальная администрация развернула здесь масштабное строительство новых кварталов. Должность в Департаменте строительных работ по престижности сравнялась с офицерским патентом, люди платили сумасшедшие взятки, чтобы просто попасть в списки претендентовневажно, на какую должность, а затем их ждал неприятный сюрприз: требовалось не только стать чиновником, но и работать в сумасшедшем темпе. Сумевшие продержаться достаточно долго становились специалистами, которые получали бешеные деньги, поскольку могли разместить многоэтажный дом где угодно: на камне, на песке, на фундаменте, погружённом в море В одном из таких свежевыстроенных кварталов Эльвина и проживала ранее, но господин Пийципэн снимал дом в старом квартале, и сейчас рикши везли пассажиров именно туда. Здесь преобладала одноэтажная застройка, дома в два этажа встречались крайне редко, а про трёхэтажные можно было и вовсе забыть. Старинные дома-сыхэюани, закрытые стенами с четырёх сторон, с одними воротами-дамэнь, украшенными вывесками с благопожеланиями, теснились друг к другу, почти не оставляя свободного пространства. Зачастую стены смыкались, и тогда один дом становился продолжением другого. В переулках, тёмных и сырых, валялись отбросы, бегали крысы, иногда играли дети. Впрочем, вскорости рикши завернули в квартал побогаче, где свободного места было побольше и улицы пошире.
В основном двери здесь красили в красный цвет, но дамэнь господина Пийципэна была чёрной, контрастирующей с белым известняком стен. Традиционное благопожелание вместо привычных для таких случаев «счастья», «богатства», «успеха» или «долголетия» гласило «познание». Почти против воли Эльвина усмехнулась: очень в характере господина Пийципэна!
В квадратном внутреннем дворике, разделённом дорожками на четыре части, рос бамбук и ничего кроме бамбука. Стройные стебли пронзали воздух, стремясь куда-то вверх. Клумбы были выложены аккуратными бордюрами из побелённых кирпичей; чисто выметенные дорожки тоже казались побелёнными, хотя на самом деле для них просто нашли чисто-белые камни. Создавалось впечатление, что по ним никто и никогда не ходит, что они здесь больше для красоты; возможно, это впечатление было правильным. Господин Пийципэн редко бывал дома. Шенву не нуждались в еде и отдыхе, хотя могли поучаствовать в застолье или подремать в постелив основном ради того, чтобы походить на людей. Но господину Пийципэну чем дальше, тем реже требовалось демонстрировать внешнее сходство с теми, на кого он работал. Его принимали и так.