Аска осторожно сказала майор, откладывая ложку в сторону. Повернись, пожалуйста, в профиль. И волосы убери, чтобы я видела ухо.
Рыжая вздрогнула и уставилась на свои колени. Мисато собралась повторить более настойчиво, когда Аска неохотно повернулась, подставляя свету порозовевшее в тепле кабинета ушко. Кацураги несколько секунд смотрела на черный овал сразу за ушной раковиной, а потом высыпала в кипяток все, что было в сахарнице.
На, размешай, сказала женщина, вставая.
В кабинете было почти жарко, за окном барабанил и барабанил дождь, там сейчас было неправдоподобно темно. «Как в глухую полночь, да еще и дождик моросит», любил говорить Кацураги-старший о кромешной темноте. Кацураги-младшая, глядя за окно, добавила бы по ассоциации еще пролитых чернил и горящей резины.
За ее спиной бывшая подчиненная жадно пила чай, который был почти как сироп.
«Все-таки инспектор ублюдок», подумала Мисато, оглядываясь на Аску. Девушка облизывала губы, и буквально на глазах оперативного командира во взгляде рыжей появлялось что-то. Что-то щемящее, веющее воспоминаниями о базе, о тех днях, когда одного капитана приходилось оттаскивать от другого, когда было солнце, и под прессом жаркого летнего полудня оба провинившихся пилота бодро таскали боезапас. Акаги курила, раздавая указания, а капитан Сорью, почти придавленная к земле патронным ящиком, смотрела вот так же: решительно, строго и оценивающе.
«Вру я себе. Сломалась ты, Аска. Только не в руках Кадзи, а раньше. Чуть-чуть раньше».
Майор?
Кацураги поймала вопросительный взгляд, тряхнула головой и, со скрежетом оттащив стул, плюхнулась на него.
Аска. Ты можешь сейчас поддержать разговор? Только серьезно.
Сорью пожала плечами и поерзала, словно притирая лопатки к спинке стула:
Как скажете, майор.
Да никак я не скажу. Кстати, первая новость заключается как раз в том, что ты мне не подчиненная.
Девушка моргнула, и Кацураги на секунду снова увидела ту уставшую, хотя все еще опасную кошку, которая сжалась в углу камеры. И майор ответила на невысказанное:
Нет. Ты больше не под следствием. Официально пока что я взяла тебя на поруки, неофициально через пару дней дело закроют. Как там? «За отсутствием состава преступления».
Но
Аска поколебалась и все же выдавила из себя:
Я никого не сдала, майор. Как так может быть?! Я ведь не сдала никого! почти выкрикнула она.
Успокойся. Ты вообще не при чем.
То есть Как это?
Мисато смотрела на изумленную и настороженную девушку и в каком-то смысле чувствовала благодарность за полную секретность планов Кадзи. Потому что после всего произошедшего пришлось бы рассказать рыжей, что дело против нееэто крохотная ступенька к свержению крупного начальства.
Ничего, так сказать, личного.
Кацураги смотрела на Аску и видела пилота, который ошибся всего разно в потрясающе неудачных обстоятельствах.
Короче, оборвала свои мысли майор. Ты не под следствием, но ты отстранена.
Аска вздрогнула, но сейчас же собралась и кивнулада и только.
Ты уволена из армии, жестко сказала Мисато, ныряя сразу к дну, к самому худшему. И снова: слегка дрогнувшая челка, твердый взгляд.
Аска, ты поняла, что я сказала?
Так точно.
Мисато осторожно выдохнула сквозь зубы: «Нет, не перегорела. Не сломаласьпросто слишком много накопилось. Она прошла точку невозврата, я бы могла бы ее сейчас ударитьи Сорью с таким же лицом дала бы сдачи».
Аска, я заберу тебя назад, когда все уляжется. Но пока
Сколько мне надо продержаться?
Месяц. Может быть, два. Завтра я с отделом уезжаю на испытание нового пилота. Да Думаю, не меньше полутора месяцев.
Аска кивнула, легонько постучала ложкой по стенкам опустевшей кружки.
Вы отдадите ему Еву Синдзи?
«О Боже»
Только сейчас Мисато сообразила, что по-настоящему гложет девушку. Только сейчаспосмотрев ей в глаза.
Ева-01 единственная боеспособная сейчас машина, ответила майор. Сейчас достраивают Еву-03, и когда ты вернешься
Вы отдадите ему Еву Синдзи? холодно повторила вопрос Аска.
Мисато досчитала до пяти и ответила ей в тон:
Послушай, я не директор автопарка. Мне приказали взять единственного пилота на единственную машину. Так доступно?
Так точно.
«Это сейчас была пощечина, поняла Мисато. Мне. Паршивка даже не хочет предположить, что я ее вытащила. Только и думает обо всех этих символах». Кацураги злилась. Сидящая перед ней девчонка столько времени морочила голову единственному человеку, согласному ее терпеть, изводила единственного командира, который снизошел до изобретения поводка особой длины. А оказавшись у разбитого корыта, вдруг стала страшно правильной.
«Ты позер и засранка, Аска».
Значит так. Сейчас ты свободна. Получишь утром пособие в кассе и отправляйся в город. Не забудь в отдел персонала занести потом информацию, как тебя найти.
Мисато чувствовала себя отвратительнословно в кабинет пришел предутренний ливень и принес из-за окна промозглую сырость.
Хорошо, майор.
И снова это: снова тон, которым выдают пощечины. Девушка уже стояла у дверей, натягивая на себя казенный дождевик. Армия вместе с выходным пособием оставляла своим солдатам многоене только шрамы.
Да, Аска. Чтоб ты знала. Я тебя вытащила, потому что тыто немногое, что осталось от Синдзи.
Аска замерла на секунду, прекратили плясать локти рук, застегивающих бесчисленные пуговицы. Девушка выправила волосы из-под воротника, неспешно одернула капюшон, и только после этого обернулась.
Я видела, как он умирал, Мисато-сан, просто и как-то даже сухо сказала Сорью. Там, в Еве.
Кацураги смотрела, как рыжая оседает по дверной лутке, слышала, как она тихо говорит, говорит, говорит Хотелось прервать ее смехом: так не бывает, это слишком красиво и жестоко. Хотелось прервать ее пощечиной и бить до тех пор, пока не появится искра мысли в опустевшем взгляде. Хотелось просто зажать уши.
Но майор слишком хорошо понимала: в том, что касается Ев, не может быть только одного: слов «не может быть».
Аска?
Сорью подняла голову и заозиралась, словно пытаясь понять, почему она сидит у двери на полу, почему на ней дождевик, почему за окном хлещет дождь, почему там уже серо.
Я справлюсь, майор.
Мисато-сан замерла на полпути к девушке. Аска поднялась и набросила капюшон на волосы.
Подскажите, где у вас здесь касса?
В пятом корпусе, там на указателе написано, механически ответила Кацураги, и только после этого поняла, что капитан Сорью отдала честь и уже открывает дверь.
Аска У тебя есть, где остановиться в столице?
Девушка, не оборачиваясь, пожала плечами:
Нет. Я с юга. Надеюсь на щедрость любимой армии.
Иди сюда.
«Что я, блин, делаю?» Мисато открыла ящик стола и достала оттуда металлическую коробку. Ключрядом с крестиком, на шее. На замочке был подвесок с сердечками, с которого еще в бытность лейтенантом она стыдливо стерла красный лак. Содержимое ящика майор знала наперечет: старый кольт 1911, запасной магазин к нему, именная походная фляга и связка ключей. Настала пора расстаться с одной частичкой прошлого.
Лови.
Что это?
Вместо брелока на связке ключей в руках Аски болтался жетон, пробитый осколком. Прочитать, кому он принадлежал, не выходило: чудовищная температура когда-то выгладила кусок металла до ровной серой окалины.
Это от квартиры моего отца. Старый центр. Запомнишь адрес?
Аска кивнула, выслушала и вышла, а Мисато без труда мысленно закончила немой диалог:
« Это тоже из-за него?
Нет, Аска. Это для тебя».
Майор развалилась в кресле, подкатилась к окну и открыла жалюзи. По окну, милосердно скрывая убожество временной базы, змеилась вода. Кацураги заметила, что в уголке рамы скопилась полупрозрачная кашица. Мисато смотрела на ледпервый лед этой затянувшейся осени, и мысль о плотно запечатанной фляге становилась все более заманчивой.
Стоило приступать к своей части сделки с инспектором, стоило вызвать куняющего в коридоре ординарца и приняться за работу. Она посмотрела на часы: до побудки офицерского состава оставалось еще два часа. «Отлично», решила Мисато и нажала на кнопку селектора: