Ты чего? спросил вялым голосом Антон.
Игорь в ответ зачитал:
3 ним бендзешь шченшливша, дужо шченшливша бендзешь з ним. Я цужвлученга, неспокойны дух, зе мноу можна тылько пуйшчь на вржосовиско и запомниць вшистко Яка эпока, який рок, який месьонцон что, весь календарь перечисляет?
Их ферштее зи нихьт, пробормотал Антон.
С ним будешь счастливей, много счастливей будешь с ним Что ябродяга, неспокойный дух, со мной можно только пойти как ето скасать по-рюсски, доннерветтер Вржоскэто, естественно, вереск. Вржосовискоэто место, где растет вереск. Более точных аналогов не знаю. Короче, туда можно пойтии забыть все: какая эпоха, какой век, какой год, какой месяц, какой день, какой час начнется, стало быть, и закончится
А что смешного? не понял Антон.
Смешно то, что это стихи.
Ну? Антон заинтересовался настолько, что даже приподнялся. Слушай, а где ты так здорово научился по-польски?
Кто знает хотя бы три славянских языкатот, считай, знает все. Но что это стихиеще не самый тыц. Самый тыц состоит в том, что это, скорее всего, стихи нашего командора.
Иди ты! Антон аж вскочили тут же схватился руками за голову. А почитай что-нибудь еще.
Енщче здожими таньо вынаенчь мало мансарде,
З окнем на жеке, люб теж на парк.
З ложем широким, пецем высоким, щченным дзигарем.
Сходзичь бендземи цодзенне в шьвят
Тут рифма есть?
Предполагается, что есть. «Есть юж запузноне есть запузно». То есть «уже позднонет, еще не поздно»Игоря снова одолел смех.
Гениально! восхитился Антон. Интересно, с кем это она должна быть щасливша и что это за «она».
Ну, это как раз неинтересно. Чтобы разобраться с этим, достаточно выловить глаза из монитора. И Игорь очень живо изобразил процесс возвращения блудного ока в орбиту. Вот послушай, какая еще прелесть. Он с ходу перевел:«При звуке шагов по ступеням сердце в глотке застряло. Хотите знать, кто она? Сладкая гибель, моя отрава»
Bay! сказал Антон. А почему он молчит?
Н-ну включим дедукцию. Она старше лет на пять, они вместе учились у Каспера. По кое-каким обмолвкам Стаха я понял, что ему тогда было не больше, чем тебе, а ей, соответственно, двадцать. Антошка, ты бы смог признаться двадцатилетней девушке?
Шутишь?
Вот. Слишком велик возрастной разрыв, девушки и ровесников-то не очень празднуют, а уж тот, кто на пять лет младше, вообще не человек. Извини, Тоха, но это факт жизни. Что ему остается? Гордое молчание и онанизм. А в нашем случае, кажется, даже последнее исключено. Полная неудовлетворенность получается.
Игорь подумал, покрутил пальцами в воздухе и заявил:
Как ты думаешь, это правильно, что наш доблестный рыцарь страдает по даме морэ, а она о том ни сном, ни духом, ни верескомв смысле писком?
А если она ну равнодушна?
А! Вот это уже во-вторых! Нет, Тоха, она не равнодушна. Пять лет назад около нее вертелся какой-то щенок, на которого можно было не обращать внимания, пока вокруг ну, скажем, мужики вроде Каспера. А сейчас она одинокаиз всей группы остался только Десперадо, тот еще кавалер, при всем моем к нему. И вдруг неожиданно на голову падает Эней, но уже не младенец, которого и отвергать-то было ниже достоинства, а герой, овеянный, так сказать, славой. Он подрос, он возмужал, она позавчера видела его на рингеповерь мне, на женщин это производит совсем не то впечатление, что на нас. Словом, она готова. Но она не умеет считывать эмоции, а он молчит. Потому что внутри он по-прежнему восторженный и немой обожатель. Ты как хочешь, Антоха, а у меня сердце разрывается при виде этого безобразия.
Может, тебе с ней поговорить?
Игорь поднял брови и театрально вздохнул.
И после этого она снова начнет видеть в нем детеныша. Нет уж. Он поговорит с ней сам. Где у тебя принтер?
Антон перехватил идею на лету.
Никаких принтеров! Достань мне где-нибудь образец его почерка. Делатьтак по-большому, как говорит наш батюшка.
Узнает, меланхолически сказал Игорь, зарубит всех. Впрочем, если я что-то понимаю в шоколаде, ему, наверное, будет не до того.
Образец почерка раздобыли тем же вечеромАнтон с невиннейшим видом попросил Энея переписать ему слова польской версии «Farewell and adieu to ye Spanish ladies». Эней переписал. Легли в этот день рано, введя по базе «сухой закон» на ближайшие дни.
Утром начиналось то, ради чего вызволяли Хеллбоя, практические занятия с оружием. Для начала с холодным.
* * *
Утром, еще в сумерках, Хеллбой выгнал на пробежку всю группуправда, застать врасплох ему удалось только одного Антона. Босиком по мокрому песку, вдоль линии прибоя, с подскоками и приседаниями по командезанятия с Энеем и Костей сразу показались Антону баловством. Пробежка закончилась у дерева, на котором да нет, успокоил себя Антон, не может это быть висельником. Это Это
Свинья? выдохнул он.
Она самая, согласился Костя.
Купили вчера в деревне, объяснил почти не запыхавшийся Эней.
У Антона подкатило к горлу.
Свинья была подвешена на крюк за голову и «улыбалась горлом». Никаких других повреждений на ней не былоХеллбой, видно, не хотел потрошить наглядное пособие.
Свинья, пояснил Хеллбой, по расположению внутренних органов очень близка к человеку. И по весу мы выбирали такую, чтобы тянула на средних размеров мужика. Кровь спустили, конечно, чтобы грязь не разводить. Жаль, пластикат взять негде. Лучше тренировки нет, чем на пластикате.
Пшепрашам, на чем? поинтересовался Игорь.
Десперадо скривилсято ли презрительно, то ли брезгливо.
Пластикат, сказал Эней холодно, это труп, ткани которого пропитаны специальным раствором от разложения и окоченения. На пластикатах тренируются врачи и эсбэшники.
И некоторые террористы, пробормотал Игорь.
Раньше тренировались. Теперь они используют муляжи.
Профанация, сморщился Хеллбой. Только тело реагирует как тело. Помнишь, Анджей, те два пластиката, которые мы с Ростбифом в анатомичке выиграли в кости у сторожа? мечтательно спросил он.
Как же не помнить, по-прежнему холодно ответил Эней.
А вот скажи мне, на свинье такой же класс покажешь?
Эней пожал плечами, закрыл глаза и протянул руку. Хеллбой вложил в его ладонь нож рукоятью вперед, Мэй и Десперадо раскрутили за плечи.
Давай! крикнул Хеллбой, качнув тушу свиньи.
Эней остановился там, где застиг его крик, увернулся от туши, чуть отклонившись назади отступил. Движение руки заметил один Игорьдля всех остальных нож окрасился кровью вроде бы сам собой. Хеллбой остановил раскачивание «пособия» и подозвал всех посмотреть на аккуратную дырку.
Вот то, что называется «чистое убийство». Удар в солнечное сплетение с продавливанием стенки живота, снизу вверх. Клинок пробил желудок, диафрагму и кончиком достал до сердца.
Откуда вы знаете? удивился Антон. Рана же закрыта.
Направление и глубина удара, сказал Игорь. Конечно, можно и на анатомический дефект напороться, но это редко бывает.
Точно, согласился Хеллбой. Ты, малый! Возьми нож и попробуй попасть куда-нибудь. Кто попадет лучше всех, получит самый вкусный кусок шашлыка.
Свинья оказалась упругой. В конце концов Антон все же вогнал нож снизу вверх в какую-то щель и даже, по словам Хеллбоя, задел легкое. Нож, впрочем, застрял, а свиная туша, качнувшись на крюке в обратную сторону, сшибла Антона с ног.
Не так плохо, утешил Хеллбой. Стенку брюшины ты пробил, а значит, обеспечил самый надежный фактор пораженияболь.
У Игоря вышел другой конфуз. Он, видно, слишком долго смотрел на Антоновы мучения, решил приложить лишнее усилиену и оказался по запястье в свинье. Кровь из нее, как выяснилось тут же, выпускали небрежно. По мнению Игоря, это было следствием некоторых особенностей происхождения свиньи, забойщиков и Хеллбоя.
Тут ребенок, заметил Костя.
Тебе не кажется, что это отдает некоторым ханжествомстесняться крепких слов при ребенке, которого учат убивать? проворчал Игорь, но ругаться перестал.