Костя единственный не осрамился. То ли деревенская сноровка, то ли армейская подготовка помогла, но он пырнул покойную хавронью точно в печень.
Молодец, сказал тренер. Вот ты эту печень и съешь.
Что, всю? спросил Костя.
То, что останется.
Поскольку свинью пыряли (по выражению Кости«куцьку кололи») больше часа, доля Кости оказывалась раз от разу все меньше. Наконец свиное брюхо не выдержало особо удачного удара, разошлось, и внутренности вывалились наружу, повиснув на брыжейках.
И когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его, прокомментировал Костя.
Антон понял, что есть этот шашлык не будет.
Но к вечеру голод и аромат оказались сильнее. Тем более что Хеллбой загонял всех до упаду, каждому назначив индивидуальную программу: велел Энею натаскивать Игоря на работу с двумя кодати, Антонав паре с Мэй наколачивать друг другу мышечный корсет (Мэй ворчала, кажется, что ей слишком приходится стараться его не убитьили он неправильно ее понял?), а с Костей начал заниматься сам, когда Эней объяснил ему главную Костину проблему. Но предварительно гуру от киля до клотика оплевал саму идею бойца, которому нельзя убивать.
Он супер, тихо сказал Игорь Энею.
Да. До приступа алкогольного психоза.
А когда случится сие знаменательное событие?
Эней пожал плечами.
Мы его вчера хорошо напоили, ему как минимум неделю не захочется. Но дальше
Усталый Антон совсем забыл, что ему нужно сфальсифицировать еще одно стихотворное письмо к Мэй, но Игорь напомнил. Камень, ножницы, бумага. То есть бумага, перо, стихотворение. Ну невозможно поверить, что человек, умело и лихо обращающийся со всем на свете, может писать такие плохие стихи Поправка: не может, а мог. Примерно в Антоновом возрасте. Я бы, наверное, еще не то писал, если бы влюбился в эту как ее Игорь зоветЧерную Жемчужину? Хотя попадались интересные места, как бы там Игорь ни ерничал. «Хвала тебе, Солнце, вепрь-одиночка, встающий утром из трясины ночи». Но, увы, там, где был смысл, рифма, как правило, хромала на все четыре ноги. И соответственно, там, где была рифма, не наблюдалось отчетливого смысла. Но, подумал мудрый Антон, девушкам такие вещи нравятся. Должны. И, напрягши все силы, он выдал на-гора второе письмо, которое Игорь тем же порядком подкинул в комнату Мэй Дэй.
* * *
Ночью они опять сидели у костра, время от времени подбрасывая сеноот комаров. Отблески углей были мимолетными и призрачными, свет Антоновой планшеткисеребристым и реальным.
Человека, которого Ростбиф упомянул первым, на самом деле зовут Курась, сказал Эней. Лех Курась, псевдо-Юпитер. Он координатор по восточноевропейскому региону. Если что-то утеклото от него или из-под него В любом случае нити ведут к нему.
Игорь скосил глаза на комара, пробившегося через дымовую завесу. Комар топтался по его голому плечу, отчего-то не решаясь воткнуть хоботок.
Не ешь меня, я тебе еще пригожусь
Что могло утечь от него? Что могло утечь из-под него? Ты же говоришь, что о поляках вообще никто не знал.
Комар передумал и улетел. Ворон ворону глаз не выклюет?
О поляках не знал никто из наших. Но их могли проследить из Польши. Одна из обязанностей Юпитеракак раз присмотр за такими группами
Такой плотный, что Юпитер знал, что там внутри?
Не обязательно знал, но мог знать. А еще в группе или рядом с группой мог быть его человек. Который просто докладывал наверх, не ожидая подставы Это самый лучший для нас вариант.
А самый худший какой? поинтересовался Енот.
Идти от Курася вниз по цепочке, сказал Костя.
Самый худшийэто идти от Курася вверх, поправил Эней. В штаб. Кто-то слил и Пеликана, а это совсем другая зона. Значит, либо там еще одна дыра, либо протекло этажом выше, в Гамбурге, у координатора по регионуэто женщина, Стелла, тоже член штаба. И если это так, то мывсе мымогли попасть под наблюдение много раньше, чем думали.
Ты хочешь сказать, спросил Игорь, что мы можем сидеть на засвеченной точке?
Нет. На засвеченной точке мы бы долго не просидели. Это личная берлога Ростбифа и Каспера, меня специально дрючили никому в подполье о ней не говорить. Нет, на Украине нас потеряли и досюда отследить не могли. Мэй?
Мы прибыли за три недели до вас, сказала Черная Жемчужина. О точке в группе знала я одна.
Десперадо кивнул, подтверждая.
Хотя это, Эней вздохнул, не значит, что о точке не знают вообще.
Мы еще дышим, сказал Игорь. Будем считать это подтверждением тому, что точку не отследили. Но мне хотелось бы знать ответ на один вопрос.
Слушаю.
Насколько я понял, Ростбиф завещал тебе «любимую жену»некоего эксперта. Почему мы для начала не поедем к нему? Или к ней?
Я боюсь, сказал Эней. Сейчас боюсь. Если поляков сдал Курась или кто-то от Курася, то все хорошо. Но что, если нет? Тогда может быть, что после того заседания штаба мы попали под «свое» наблюдение, понимаете?
А если под чужое? Антон прищурился. Большой организации с неограниченными ресурсами легче следить за маленькой группой, не проявляя себя, чем подполью.
Если бы нас так хорошо отработала СБ, я мы не ушли бы из Екатеринослава. Даже если они хотели, чтобы я убил Газду, нас бы не выпустили потом. Но если за нами следили свои, они теперь могут знать о нашем эксперте.
Откуда? изумился Антон.
Как я понял, эксперт с Ростбифом были знакомы и до того, как он ушел в подполье. Тот человек жил на легальном положении, а потом влип. Мы же его и вывозили, так что я отчасти в курсе. Мне было пятнадцать, мы изображали семью.
«Шведскую» семью? Или тот человекженщина?
Женщина. Где-то за тридцать, не скажу точнее. Очень, очень умный человек. Мы ее переправили в Швецию, посадили в Арланде на самолет до Испании, и больше я ее не видел.
Хоть узнаешь, когда встретишь? спросил Костя.
Не сомневайся. Вот узнает ли она меня Эней потер лицо.
И ты считаешь
Я не знаю. Нам нужен координаторв любом случае. Но не сейчас. Не тогда, когда нам на голову в любой момент может свалиться крыса. Я бы рискнул для начала связаться с экспертом, если бы сдали только нас. Но сдали и Пеликана. Две лучшие группы. Независимо друг от друга. Короче, мы должны посмотреть на месте, что это за Юпитер. И только потом, с добытыми сведениями и чистым хвостом идти к эксперту. Или, наоборот, искать безопасный путь отхода и эксперта вытаскивать. А покаработать.
* * *
Рутина установиласьпо выражению Антонамонастырская. И действительно очень напоминала образ жизни свинофермы. Подъем за полчаса до рассвета (бедный Игорь), зарядка-пробежка-заплыв, индивидуальные занятия, завтрак, занятия, теория, полчаса отдыха, обед, работа на Стаха (черт бы побрал весь лак на этом свете, и рубанки, и дерево, и воду как таковую везде), перекус-пробежка-заплыв-тренировка на взаимодействие Личное время. В которое уже ничего личного делать не хочется, а хочется закуклиться и впасть. Голова пуста, окружающей среды не замечаешьчто-то желтое, что-то зеленое, что-то синее (гори оно огнем), а ночью снятся свиные туши, активно-и презрительнокомментирующие процесс разделки.
Энею было легче, и намногокогда-то он через все это уже прошел и сейчас только восстанавливал подгулявшую форму. В личное время или во время индивидуальных тренировок он уходил за сосны, на мыс с боккеноми до звона в груди колотил сухую сосну, чтобы восстановить былую силу удара и не видеть Мэй. В последнее время она стала вести себя как-то странно, словно ждала от него чего-то. Он терялся. Не может же быть, чтобы нет, это было бы слишком хорошо.
Иди через лес
Тебе не скучно беззащитную сосну молотить?
Мэй Дэй подошла неслышнопод шум моря, под удары боккена о ствол высохшей сосенки, под шумные выдохии иногда воинственные воплисамого Энея, по песку, босиком, с подветренной стороны. На ней были короткий тесный топ и зеленая юбка-парео, которую трепал ветер, а на плече она несла свой боккен.
Сколько мы с тобой не спарринговали, пять лет?
Он облизнул разом пересохшие губы, смахнул подолом футболки пот со лба.