У меня ставка пропала из кассы! завопил Антон.
Началась паника. Народ похватался за свои коммы, проверяя, и, по мере того как обнаруживалась недостача, в зале нарастал тревожный ропот, переходящий в вой и затем в рев:
Верните деньги!
На бои без правил ходит публика решительная. Или воображающая себя таковой. Стерпеть жульничество устроителей? Да еще после наглой букмекерской аферы на первых двух боях? Да за кого они нас принимают? За сусликов?
На этом фоне мало кто заметил, что избитый противником в тряпочку цыганок чудом воскрес и сделал Хеллбою знак: сюда! Дважды просить не пришлось: в полтора прыжка Хеллбой оказался на верху решетки и соскочил с другой стороны.
Это цыгане! Цыгане! закричал Заремба, но было уже поздно: и его, и охрану смяли.
Толпа распалась надвое: большая часть кинулась к Зарембе и быкам, меньшаяк букмекерам, принимавшим ставки наличными. Путь к выходу был почти свободен, а те, кто понесся к дверямсамые умные, решил Игорь, расступились, пропуская высокого господина и Хеллбоя.
За пультом тем временем кто-то очнулся и включил противопожарную систему. В зал хлынула пена.
Все, сказал Игорь. Теперь они до вечера не разберутся, кто из них лучше знал богословие.
Вас будут ждать на улице, сказал Хеллбой.
Знаем. Антоха!
В туалете. Антон, одетый девицей, с подведенными глазами, подмигнул и пояснил:В женском.
Я в окно не полезу! прорычал Хеллбой.
И не надо, не будет там окна, сказал Игорь, провожая взглядом убегающих по коридору Антона и Мэй.
«Готов», шепнул Кен в «ракушке». Это значило, что шнур на внешней стороне дома уложен и взрыватель на месте. Точно такой же шнур, окрашенный под цвет штукатурки, обходил по периметру секцию стены в женском туалетеМэй Дэй постаралась еще при первом визите.
Оставалось надеяться, что хозяева за это время не заметили архитектурного излишества и не нахимичили с ним. То есть объект-то был на месте, и маячок тоже, а вот что с чем соединялось это мы сейчас узнаем.
Счет, сказал Антон. Раз, два глаза!
Даже с закрытыми глазами было видно, именно видно, как белый огонь пробежал по стене. Воздух в коридоре дернулся. Пирошнур. Два пирошнура с обеих сторон стены. Игорь пронесся мимо Антона, толкнул оплавленную секцию. Она не упала одним куском, а как-то ссыпалась вниз.
А ядерную бомбу слабо? шепотом рявкнул Хеллбой, вываливаясь через дыру вслед за Игорем.
Выбор оружия диктуется ценой и целесообразностью. Важный тон Игоря прекрасно сочетался с его же стремительным темпом. В основном за счет внешности высокого господина.
Из-за угла вылетела машина гоблина Мариуша.
По местам! рявкнул Игорь.
Хеллбой впрыгнул на переднее сиденье, Антон на заднее, рядомЭней, Мэй Дэй и Десперадо. Игорь захлопнул за ними дверь и вскочил на багажник, без труда удержав равновесие, когда машина рванула с места.
Носовая фигура великовата, сказал Антон. Теперь, когда все почти кончилось, его едва не трясло и очень хотелось говорить. И совершенно не маскирует гальюн.
Кормовая. И вообще, что за р-разговорчики на палубе? За нами хвост. Поднажмите, отче!
Ты свой подбери, целиться мешает!
Хвост действительно имелсятипично бандитский «паджеро». Внедорожник, машина, которая застрянет там, куда прочие просто не доедут. Один хвостэто вполне терпимо. Беда в том, что они и так уже привлекли внимание массы народу, а полиция в таких случаях ждет морковкина заговенья только в кино.
Впрочем, Десперадо уже отреагировал. Из-под сиденья появилась бесконечная пушката самая, с которой Десперадо их встречал, «штайр». Лучан встал на колени на заднее сиденье, уперся локтями в багажник, прицелился (Игорь уже подобрал плащ, чтобы не мешать) и выстрелил. Один раз.
Машина преследователей вильнула в сторону, потом в другуюи, развернувшись дважды юзом, влетела в витрину какого-то закрытого по ночному времени магазина. Сработала сигнализация, на вой и звон начал зажигаться свет в окнах, подлетевший снитч дважды мигнул вспышкойно, как обычно, глупая автоматика пропустила машину, с которой все было в порядке, и полетела к машине, которая торчала в витрине. Кен уже свернул на другую улицу и рванул к мосту через Одер.
И что, он так и будет маячить наверху до самой Германии? недовольно прорычал Хеллбой.
Нет. Мы сейчас нырнем в посадку, тебя засунем в багажник, а егона твое место, спокойно ответил Эней. И почему ты решил, что мы едем в Германию?
Мать твою, парень! Хеллбой задрал свои львиные брови чуть не до линии волос. Если бы мы ехали от германской границы в другую сторонуя бы решил, что мы едем в Гданьск. А мы едем к Одеру, стало быть, через десять минут будем в Германии.
Десять минут, наставительно сказал Игорь сверху, это много. Этого хватит даже до канадской границы, а нам туда не надо. Ван Хельсинг, если я схвачу бронхит, я его впишу в счет.
А я думал, спляшешь на радостях. Эней потер вспухающий синяк на подбородке, подарок от Грозы. Держись там крепче. Костя, сворачивай.
Машина свернула в лесополосу, Игорь приник к багажнику, распластавшись всем телом.
Костя заехал в посадку, машину затряслонежный аппарат был приспособлен для езды по дорогам, поправкапо хорошим дорогам. Если бы Кен не отключил бортовой компьютер, он бы сейчас услышал о себе массу нелестного.
Приехали, сказал Костя, останавливая машину напротив загнанного задком в кусты «фальцера».
Ну, здравствуйте. Хеллбой вышел из машины, огляделся. А где Михал? Анджей, тебя что, не он послал?
Михал погиб, сказал Эней.
* * *
По Ростбифу и Пеликану устроили самую настоящую языческую тризну. Самогонка лилась ручьем, пиворекой, Десперадо играл на гитаре, Мэйудивительно красивона флейте. Вернувшихся из Клайпеды гоблинов Игорь взял на себя и в очень короткие сроки уложил под стол, сымпровизированный из канатных бухт и досок.
Он восхищался Энеем как организатором. Попойка была идеальным мероприятием, для того чтобы примирить Хеллбоя и Стаха, успокоить новичков, впервые побывавших на акции, особенно Антона, и спаять их окончательно с останками группы Каспера и группы Ростбифа, похоронив на поминках «ярлов» свое прошлое.
Тут он впервые и услышал частично знакомую ему по вокзалу в Золочеве песню про виски в исполнении трио ЭнейХеллбойСтах. И как-то сами собой на ум пришли слова для русского перевода:
Жизнь одна и смерть одна,
Лишь дурак не пьет до дна.
Джонни Уокер, братец наш,
Взял весь мир на абордаж.
Минут через пять он обнаружил, что стол уже поет по-русски. Причем ведет он. Алкоголь на него по-прежнему толком не действовал. Согревал, но не пьянил. А вот эмоции Но даже эмоций Стаху не хватило, чтобы перепить Игоря. Подобно настоящему языческому витязю, он ввязался в безнадежное состязание и пал.
Наутро алкогольный токсикоз удерживал всех насельников пансионата в горизонтальном положении почти до полудня. Полуочнувшийся Игорь бродил от домика к домику с холодным пивом и ведром, повторяя:
Ничто так не сближает, как совместное похмелье.
Покончив с делами милосердия (все облагодетельствованные, включая гоблинов, вернулись в то же горизонтальное положение), Игорь несколько заскучал. Делать было совершенно нечего, ибо все намеченные ранее дела были коллективными, а коллектив валялся, сраженный Ивашкой Хмельницким.
Обычно люди в таких ситуациях берут что-нибудь почитать на сон грядущий (тем паче что Игорь намеревался отвоевать у этого сна еще десять минут и довести таким образом порог бодрствования до одиннадцати утра). Но читать оказалось нечего: чердак Стаха завален был древними польскими книгами, рассыпающимися по страницам, и у Игоря начисто отсутствовала охота браться за то, что запросто может оказаться тремя-четырьмя текстами сразу.
Тут он вспомнил, что на планшетке Антона есть часть личной библиотеки Энея. Похмельный Антон не возражал. Игорь залег, устроил планшетку поудобнее на пузе и принялся перебирать файлы.
Через какое-то время он начал пофыркивать. Потомвсхрапывать. Потом откровенно заржал.