Ты хочешь сказать, вкрадчиво проговорил варк, что взломал комп высокого господина со всей защитой?
Да, с вызовом сказал Антон. Именно это. Ну он слишком много всего на биометрию завел, на температуру тела, скорость, память, ритмэто же все руками сделать можно.
Террорист и варк переглянулись.
Значит, у террориста дернулся угол рта, лицензию дали не ей. Лицензию дали брату. Оценили. Так бывает:
Нет, помотал головой варк. Так как раз не бывает. Не может быть. Если бы вербовали его самого, то инициацию в жизни не поручили бы матери. Это вообще не очень поощряетсяродню инициировать. Смертных случаев больше намного, а бывает так, что вообще процесс не начинается, что ты ни делай.
Антон просто не мог больше держаться. По щекам потекли слезы.
Я разобрался с данными о свободных охотах на западе Украины. Он шмыгнул носом. Нашел деревни, прикинул, как что перекрывается словом, где стоит искать. И тут вас встретил.
Он закусил губы, сделал несколько глубоких вдохов Слезы унялись.
Синдром оставшегося в живых. Варк протянул ему влажную салфетку. Been there, done that, got the T-shirt.
Ты очень хорошо сделал, что не стал искать контакты брата, проговорил террорист. Потому что она их наверняка уже нашла.
Да, я тоже так подумал. Ментоловая эссенция охладила лицо, но салфетка быстро степлилась, а ему была нужна еще одна.
Варк дал еще одну.
На самом деле Антон «так подумал» далеко не сразу, а где-то через месяц. И покрылся мурашками, поняв, как легко мог бы влететь. Потому что, когда он бежал из Москвынаугад, в полную неизвестность, им руководила паника, а не рассудок. И то, что в приступе паники он кинулся очертя голову на Курский вокзал, а не по двум адресам, которые оставил брат, чистая случайность.
Он не врет, сообщил варк террористу. По меньшей мере он верит в то, что говорит. Хотя извини, Антон, но все равно история эта отдает мыльной оперой.
Ты на себя посмотри, скривил рот Савин. Ты о себе новости почитай, чем твоя история отдает.
Говорило сито иголке: «У тебя на спине дырка». Варк хмыкнул. Кстати, Ван Хельсинг, надо бы глянуть, как наш побег расписали.
С утра ничего нового, равнодушно сказал террорист. Расслабься. Кончились наши пятнадцать минут славы. Сейчас мы интересны только СБ.
Варк раскрыл комм и подключился к новостным каналам.
До какой станции у тебя билет? спросил террорист.
Львов, ответил Антон.
Извини, но ты сойдешь с нами. Раньше. В Золочеве. Поэтому дайте мне поспать.
Поезд пожирал украинскую ночь. Миновали Тернопольникто в купе не сунулся. Антон специально следил, не сядет ли в вагон кто посторонний. Никто не сел.
Цумэ прикрутил ручку громкостигнусная попса сделалась тише, а потом и вовсе сменилась приличным сканди-роком. Раненый, похоже, заснул. Антон вернулся к «Флагу».
Странно было: в школе история о том, как медицинский кордон полз через Мексику на юг, читалась как скучная агитка. А тут он поймал потокдокументы, интервью, воспоминания, рабочие сводки вдруг обрели вес и объем какая там агитка, это же было счастьевозможность что-то делать, возможность наконец, впервые за десятилетия, не отдавать смерти, а идти вперед и отнимать у нее. Навстречу войне и чумечтобы отступали они, а не ты. Какой там симбионт неизвестной этиологии, душу дьяволу продали бы не задумываясь, за шанс, за тень шанса. Там был дневник Риестофера Кертисагенерального санитарного инспектора «крепости Пуэбла»до и после инициации. Кертис погиб через десять лет, в Эквадоре, когда там прорвало фронтир. Вряд ли он жалел, вряд ли кто-то из них тогда жалел. Всем казалось, что преград нети с орором справимся, и структуры Сантаны как-нибудь подчиним Люди те почти все уже умерли, но из варков наверняка много кто жив. Интересно, как им сейчас?
К Золочеву должны были подъехать в самый мертвый, самый глухой час. Ди пхи юй чхоу. У мамы было много старых книг.
Антон опять подключился к терминалу поезда и открыл сводку последних новостей. О екатеринославском деле почти ничего нового. К счастью. А вот чего он раньше не зналтак это что групп террористов было две.
Варк снова пошел курить, а Антон задумался было, не пора ли будить раненого. Раненый избавил его от принятия решения.
Запри купе.
«Штирлиц знал, что проснется ровно через двадцать минут. Это была привычка, выработанная годами». Старые фильмы у мамы тоже были.
Откинь стол и подними меня.
Опершись о стол грудью, он свесил руки. Антон понял: нужно помочь снять куртку.
Футболка на спине разрезана. Ну да, попробуй сними ее через голову.
Водки, сказал раненый, когда Антон снял с него футболку. У него была еще по-зимнему бледная кожа, и синяки на ней прямо-таки цвели. Пистолет он, между прочим, так из руки и не выпустил. А еще обнаружились ножны-браслет на правом предплечье. Не пустые.
Антон нашарил под сиденьем Цумэ бутылку, вынул пластиковый стаканчик из «обоймы» под стенной панелью.
Хватит! Антон вздрогнул и солидно перелил за пятьдесят граммов. Давай.
Оружие он так и не спрятал, а правая рука явно никуда не годиласьиз-под окровавленных бинтов, врезавшихся в кожу, от подмышки до лопатки расползалось очень нехорошее покраснение, а пекторальная мышца вздулась так, что любой воздушный шарик обзавидуется. Антон поднес стаканчик к губам раненого.
Он думал, что подпольщик станет ждать, пока водка подействует, но тот сказал:
Нож вот, бинты в сумке под сиденьем. Действуй.
Антон сглотнул и вынул нож из чехла на запястье.
Короткий и широкий, он был тонок и остер, как опасная бритва, и гнулся бы, пружиня, если бы не ребра жесткости посередине.
Серебро?
Напыление. Режь.
Бинты сами собой распадались под лезвием. Увидев рану, Антон обрадовался, что с полудня не ел. Входное отверстиеаккуратная круглая дырочкабыло справа, на длину ладони под ключицей, на ширину ладони от грудины. Выходноекровоточащая дыра, ожог с теннисный мяч диаметром, рваное мясомежду подмышкой и правой лопаткой. Но рана была не так страшна, как отек вокруг нее, похожий на карту Москвы: Бульварным кольцомсгустки крови, коллоида и вот этого, похожего на говядину в супермаркете (Антона опять затошнило), а краснотащупальца метро, пронизывающие московскую «субурбию». На воспаленной груди лиловел четкий отпечаток каблука. Антон зашипел сквозь зубы.
Эмпат? спросил подпольщик.
Н-нет.
Если плоховыпей.
Спасибо, я так
Тем же ножом Антон разрезал очередной пакет с бинтами.
Обведи пальцем границы отека.
Видимо, Ван Хельсинг кое-что смыслил в медицине и хотел сделать для себя какие-то выводы. Сделал, когда палец Антона завершил маршрут. Выругался беззвучно. Потом распорядился:
Бери «Целитель» и дави прямо в дырку все, что осталось.
Склонился головой к столу и закусил ворот футболки.
Г-готово, пробормотал Антон, опустошив тюбик.
Перевязывай. Подпольщик снова закусил футболку.
Антон дважды обтянул бинтами поджарый торс, обнаружив по ходу еще одну интересную подробность: на шее, на прочной цепочке, этот охотник на вампиров носил не кулон со знаком зодиака, не камешек по китайскому гороскопу, а лепесток флеш-памяти. У Антона зачесались руки подключить его к своей планшетке. Да нет, чепухачтобы важные данные, пусть и под криптом, провозили просто так, на шее? А с другой сторонынадежнее всего спрятано то, что лежит на видном месте
Теперь через шею, подсказал Ван Хельсинг. Не очень сильно затягивайскоро больше разнесет Тут Антон неловко его задел, и раненый, издав довольно громкое «Х-х-х-х!», ткнулся головой в стол и руководить прекратил.
П-простите, пискнул Антон. Нервы требовали разрядки, и он хихикнул. Поверьте мне, я сделал это нечаянно, и, сделав это нечаянно, я сказал: «Простите меня».
С с просипел подпольщик, странно оскалившись. Самообладание дало-таки трещину, но выругаться по-настоящему, видимо, теперь мешал сбой легких.
И вдруг, хватанув воздуха, «пациент» прошептал на одном выдохе: