Эней впечатлял. Фигура ладная, почти модельнаяГадюка сам себе руку бы откусил за такую. И лицо хорошееправильные черты, большие глаза Только невыразительное очень. Мокрые после душа волосы еще топорщились, а майка с глубоким вырезом открывала шрамы. На ногах тоже шрамыи один явно пулевой.
Ты не возражаешья чайку выпью? спросила она.
Эней молча пододвинул ей стул, сам включил чайник.
Может, и ты хочешь?
Давай, согласился он, подумав. Только быстро. Спать осталось всего ничего.
Быстро не быстро, но чайник будет закипать три минуты, а халатик на Гренаде тоже не скрывал фигуркии тоже почти модельной.
Почему ты Эней? спросила она.
Он снова подумалкак будто решал, стоит вступать в разговор или нет.
Тебя учили сопротивляться медикаментозному допросу?
Нет.
Есть такой фокус задолбить наизусть большой кусок текста. И выдавать его по ключевым словам. Каждый сам себе выбирает, что ему хочется. Легче всего учить стихи. Ростбиф «Евгения Онегина» предпочитает Ну а я «Энеиду» со школы очень любил.
Ха, сказала Гренада. А ты знаешь, что сейчас ее уже не проходят?
Серьезно?
Без балды. Много агрессии. «Наталку-Полтавку» вместо нее ввели.
Чайник закипел. Гренада на выбор достала коробочки черного и зеленого прессованного чая. Эней взял палочку зеленого.
Так ты у нас «парубок моторный»? стрельнув глазками, спросила Гренада.
Реактивный. Он улыбнулся одними уголками губ, как обычно улыбаются люди с плохими зубами.
Но зубы у него как раз были хорошие. Какие-то даже слишком хорошие, как с рекламного плаката. Гренада вдруг сообразила, что они, может быть, не своимало ли, словил где-то лишнего, и прощай зубы. Может, он даже рад был потом. Может, те были хуже.
Можно личный вопрос? Сидя на своей половине уголка дивана, Гренада дурашливо подняла руку, как девчонка-школьница.
Почему я пошел в боевики? вздохнул Эней.
В общем да.
Все просто. Родителей сожрали.
Родителей Выходит, у него не только мать была, но и отец. Круто. Среди одноклассников Гренады такихраз-два и обчелся. В основном у всех матери. Кое у когоотчимы или приходящие отцы. Но это все ненастоящее. Мать с бабкой хотя бы про отцов не вралину есть где-то. У обеих от отцов были только отчества.
Гренада так и не дождалась вопроса: «А ты?»
А у меняпарня.
Это ведь почти не было враньем. Если бы варки дали им хоть немного времени, Виталик стал бы ее парнем. Она ему закидывала удочки, и он явно повелся
И у Джопарня, продолжила она, следя за реакцией. Мало ли. А вдруг он не по ее, а по Гадюкиной части? Вот досадно будет
Это бывает. Эней допил свой чай, поблагодарил, вымыл чашку и поставил на сушилку.
Послушай, она решила поговорить начистоту, тебе здесь неудобно будет спать. В тебе росту сколько, метр восемьдесят?
Где-то так.
А тутметр шестьдесят. Не знаешь, куда ноги девать.
Ничего, нормально. Или есть другие предложения?
Ну наконец-то.
В моей кровати. Она просторная. Старинная, от бабки досталась.
Так это твоя квартира? спросил Эней.
Моя.
Плохо.
Мы же после акции уходим, так какая разница? А кровать шикарная. Прямо аэродром. Ну, вертолетная площадка.
Слушай Эней потер лоб. Я не знаю, как сказать-то. Ты симпатичная девушка, Гренада Ты мне понравилась. В самом деле понравилась.
Не хочет. Ну вот как встретится кто-то, кто и внутри на человека похож, и снаружи не уродтак она такому даром не нужна и с деньгами не нужна
Эней тем временем подсел к ней вплотную, приобнял за плечи и взял за руку. Посидел так с минуту, осторожно поглаживая ее кисть. Ребенок. Девочка. Ни черта не понимает, ни черта не может понимать. Нельзя их обоих брать, ни ее, ни луньянчика этого, с тоской подумал он, убьются же со сказками своими, с эмоциями. Но нам их уже подставили, мы уже здесь, их все равно найдут или сдадут. Придется все же тащить на операцию, а потом вывозить из города. А парень, наверное, хороший у нее был, если она после него два года в боевую просилась.
Понимаешь выдохнул он. Если мы с тобой привяжемся друг к другу, одного придется из группы убирать иначе работать станет невозможно. А нас и так всего ничего.
Понимаю. Гренада сжала его предплечье. Эней, я ты только Ростбифу не говори, я не хочу, чтоб он меня убирал. Я боюсь.
Это нормально. С берсерками мы не работаем.
Нет, ты не понял. Я не о смерти. Я Ну, помнишь, ты говорил про медикаментозный допрос Я боюсьа что, если нас, ну, поймают
Эней отпустил ее руку, сложил перед лицом пальцы домиком. Ей должны были объяснять про медикаментозный допрос. Не могли не объяснять
Или могли? И даже если объясняли Взлом Сети, кража информации и развеска дацзыбаосовсем не то, что теракт. С теми, кого ловят на дацзыбао и прочей мелочи, обходятся по милицейской процедуре. Террористами же занимается СБ, а там все гораздо, гораздо жестче. Но и куда рациональнее.
Наконец он сказал, медленно и с расстановкой:
Самое худшее, что они могут сделать, это отправить на потребление. Но это может случиться с каждым. Даже с самым законопослушным гражданином, верно?
А если
Пой. Ну, в смыслерассказывай все. Балу уходит, остальные предупреждены. Пытать не будут, незачем. Они же не садисты, им только информация нужна. Так что они просто зальют тебя коктейлем по уши и спокойно выспросят все, что им нужно. Тебя же поэтому и не учили ничему, так, как ни смешно, безопаснее и легче для всех. Разве что могут при захвате навалять лишнего, если злобу сорвать захотят. Так что лучше все же не попадаться. Он ободряюще улыбнулся. И вообще, не думай об этом. О деле думай. Завтра у нас еще полно работы.
Гренада кивнула и кружным путем, через застеленную часть дивана, выбралась из-за стола. Прошла к себе в комнату, закрыла дверь, бросилась на кровать и немного поплакала в подушку. Свидания в домике священника не вышло, мадам де Шеврез уехала не солоно хлебавши
А Эней, повалившись лицом в скрещенные на столе руки, почти вслух сказал себе:
Мудак. Ну и мудак. Мудила.
Потом встал, выключил на кухне свет, умостился на коротком диванчике и, натянув одеяло на плечи, позорно удрал в сон.
* * *
«Селянку» подходящего цвета угнали на Тополе, в районе рынка. Без спешки в гараже законсервированного трубопрокатного завода на левом берегу перебили номера и перемонтировали электронику, доехали до Октябрьской и оставили машину в одном из старых двориковдо завтра. Потом вернулись в квартиру, где Гренада и Джо возились с взрывпакетами. Живя в аграрной Украине, где азотные удобрения продаются тоннами, немудрено изобрести порох Будь у них побольше времениони смогли бы украсть взрывчатку на карьерах в Кривом Роге или купить у тех, кто ворует для рыбалки. Но времени не было
Зато заложить взрывпакеты оказалось делом крайне несложным. По площади за запретной линией шаталось столько зевак, что Эней попросту запихнул свой сверток в урну под мусорный пакет, а Гренада свой «уронила» в дренажный люк. СБ Екатеринослава разбаловалась до крайности, заключил Эней.
После этого они перегруппировалисьГренада ушла с Джо, Эней и Ростбиф какое-то время шли по разным сторонам Екатерининского, а потом как-то непринужденно свернули на его центральную аллею, где росли акации и бегали по рельсам открытые аттракционные трамвайчики, стилизованные под начало XX века.
Они спускались по Екатерининскому неспешно, заложив руки в карманы и наслаждаясь запахом молодой листвы. Екатеринослав был городом-нуворишем, этаким восточноукраинским Чикаго, рванувшим в индустриальные гиганты из заштатных городишек в конце XIX века. Отличительными приметами его архитектуры были эклектика и безвкусица, и за триста без малого лет в этом отношении ничего не изменилось. Поэтому Екатерининский проспект, заложенный еще до бума, да два парка, разбитых тогда же, были единственными местами в центре города, где мог отдохнуть глаз.
И что ты об этом думаешь? спросил Ростбиф. Подразумевая, естественно, не архитектуру.