Мрачен был шеф научной тюрьмы. Посылал вперёд обоза конных вестовых, фуражиров, провиантские командыприсмотреть место ночной стоянки, обеспечить корм личному составу, лошадям и трофеям. Из кассового ящика со звоном утекало злато-серебро. Тут Красная половина, на людей Синего государя смотрят искоса. Долговыми расписками не обойдёшься, платить надо чистоганом.
Вот вы уедете, а кто эту бумажку обналичит?
Опять же цены. По закону, передвижное хозяйство Данкеля числилось вне действующей армии, где-то между тыловыми вошебойками и военно-лекарскими школами. Один взгляд на обозные бумагии куркуль-хозяин набавляет четвертак за семифунтовый ржаной каравай.
Вы ж не фронтовые, вашскобродь, как я понимаю?.. Нам тоже пить-есть надо. Год пропащий выдался, сплошное разорение. А вы, нижайше прощения просим, дьяволов хлебушком кормить изволите-с.
После первой ночёвки ражие санитары вытащили из фур полдюжины охладевших тел. Поплевав на руки, взялись за шанцевый инструменту дороги яму рыть. Дело обыкновенное. Кротихи выносливы, но с перепуга и от встряски поначалу мрут, будто морские свинки.
Как раз тут обозную вереницу догнал штабс-генерал Купол на электрокаре. Ещё пыль от каучуковых шин не осела, как он спрыгнул из машины и бодрым шагом двинулся к военврачу-полковнику:
С добрым утром, барон! Что, падёж начался?
Естественный отбор, ваше высокородие, бегло откозыряв, Данкель пожал ему руку. Слабые вымирают, сильные остаются.
Ну, в этой битве сила на нашей стороне. Надеюсь, в будущем тоже. Какие виды имеете на уцелевших?
Хочу просить казну о постройке заразных бараков. Подальше от тюремной крепости. Последние опыты с микробами свидетельствуют, что можно найти бактерии, безобидные для людей, но гибельные для кротов. Достаточно снарядить ракеты банками с болезнетворной культурой и ждать, когда мор начисто выкосит противника. Ракетчики и могильщики, больше никого. Вот тогда мы будем действительно сильны.
Злая сила!.. крякнул Купол, посуровев. Я полагалмедицина это врачевание и исцеление Хотя мы ведём эту войну не по-рыцарски, такое оружие просто чудовищно.
А эфирный удар медиума? холодно парировал Данкель. Он может убить, если я правильно осведомлён. Расправа издали, за много миль. Чистые руки и полное алиби
Штабс-генерал отрицательно поводил круглой головой, жёстко сузил бледные глазки:
Только сильнейшие способны на такой удар. Обычно эти люди не злоупотребляют мощью. Но если У вещателей своя этика, барон. Медиум-убийцаизгой. Более того, против него выступит команда карателей, если угодно. Мы не потерпим душегуба среди нас. Прежде всего медиумылюди, а уж потом вещуны Кстати, сменил он тему, до широкой колеи вам добираться суток пять. Многих потеряете.
Неизбежно. Я брал, учитывая убыль, с небольшим запасом.
Могу помочь. На западе сейчас эфирные помехичёрт знает, что за напасть! но до ближайшего поста я дозовусь. К вечеру здесь будет грузовой дирижабль. Отберёте из обоза, кто поздоровейсотню душ аэронавты поднимут, и пожалуйте со мной на борт. Завтра отужинаем у вас в тюрьме, потом я двинусь с корпусом на запад.
С невольным беспокойством Данкель взглянул вдоль обоза. Как оставить всё на ассистент-доктора?.. вдруг он недоглядит?
Весьма признателен вам за любезность, но я полагал сам проследить за доставкой их в Гримор. Поймите, не каждый раз доводится заполучить свежий материал в таком количестве.
Вы боитесь за них? бережёте? Купол направился к фургонам, барон следом, словно опасаясь, что низкий плотный генерал с его резкими уверенными жестами может что-нибудь сломать. В мимолётном взгляде Купола ему почудилась насмешка. Почему-то он ощутил себя на миг наседкой, прикрывшей крыльями кладку яиц.
Штабс-медиум решительно приоткрыл клапан брезентового тента. Пахнуло хлевом. Внутрь натемно затенённой фуры хлынул свет тусклого утра. С шорохом, тихим аханьем и звяканьем цепей отпрянула вглубь масса тесно сбившихся тел, нагих и полунагих. Из-под спутанных лохм на Купола затравленно смотрели глазасощуренные, покрасневшие, с опухшими веками. Кто-то, давясь, торопливо пихал в рот кусок каравая, держа обеими лапкамивдруг отнимут? В глубине кучи перешёптывались, всхлипывали.
Всё-таки лучше самому присматривать, донёсся сзади сдержанный голос Данкеля.
А захвораютлечите? спросил Купол, изучая обращённые к нему лица.
Конечно. Есть аптека, лазаретная фура с комплектом хирургического инструмента. Наконец, в тоне барона послышалось раздражение, я врач.
Да?.. рассеянно бросил его собеседник, явно думая о чём-то другом. Кажется, барон, вся наша жизнь ушла в войну. Купол задёрнул клапан.
Что?
Без войны вы стали бы хирургом-виртуозом или гениальным терапевтом. Или учёным. Делали бы открытия, вам бы рукоплескали на научных съездах. Я бы муштровал медиумов, делал из них сеть эфирной связи. А может, был бы булочником! обернулся он к барону с неожиданной для его бульдожьего лица улыбкой. В детстве я видел себя булочником в белом фартуке. Ну, а вы?
Моряком, вырвалось у Данкеля. Капитаном парусника.
И в результате?.. Мы оба холосты. Вы живёте в тюрьме, яв дороге. Вы кромсаете кротов ланцетом, ябомбами. Мечтаете морить пришельцев чем-то вроде мышиной чумы?.. Чувствуете? все наши мечтымысли воинов и палачей. Не приходило на ум жениться, деток завести? Ведь вы завидный жених.
У меня репутация, усмехнулся с прохладцей барон. Разве что в глуши найти невестутам, куда сплетни и газеты не доходят.
Если состарюськуплю небольшое поместье, поднял Купол глазки к небу, и пару кротих у вас. Продадите?
Зачем?
Пусть живут, бегают по лесу, плавают в озере, скачут верхом. Я их обращу в веру Грома, найму им учителей по пению и танцам. Потом выдам замуж. Ничего, что клеймёныес хорошим приданым возьмут. Буду сидеть в покойном кресле, смотреть на них и думать: «Ну вот, я хоть кого-то пощадил». Война войной, а ведь и ответ держать придётся. Он снова посмотрел вверх.
Лучше помогать нашим, мирянам, разрушил Данкель его идиллию, но штабс-генералу было что ответить:
О, с этим всё в порядке. Я хороню за свой счёт всех погибших и умерших двадцать второго батальонана разряд выше, чем платит казна. Вступающим в брак даю денег на свадьбу и обзаведение. Сколько могу. Хотите совет?
Слушаю. Данкель внутренне ощетинился, ожидаясейчас лысун начнёт читать миролюбивую мораль. В генеральском званиии вдруг такие рассуждения!..
«Стареет он, что ли?»
Вы взяли полтора десятка «пузырей спячки» из кратера. Велите дать тем, что останутся в обозе, по глотку из пуповины. Им это привычно, дадутсяони так летят через космос. Выгода налицони самоубийств, ни смертей от страха, ни стоянок по нужде, ни расходов на корм. Трофеи спят как дрова. Одна заботаразложить их поровней на мягком, чтобы ничего не отлежали, и от мух опрыскать, а то в нос залезут.
У Данкеля от души отлегло, повеселело на сердце.
«Хвала Грому, не стареет!»
Несмотря ни на что, штабс-генерал остался верным соратником и искренним приятелем, на которого смело можно положиться. С видувечно насупленный служака, будто родился в эполетах, а вместо сказок мамка читала ему боевые уставы Но внутрищедрая душа, всегда поделиться готов. Просьб не ждёт, сам предлагает.
За готовность помогатьбольше, чем за талант военачальникабарон давно и полностью простил Куполу худородство, плебейскую внешность, простые манеры. Мундир и годы сгладили это. Только характер и волю не сгладишь.
«Булочник!.. Из каких он родомгородской? крестьянин? Данкель пытался представить главного охотника за звёздами в белом колпаке набекрень, в фартуке пекаря и в припудренном мукой простом платье. Верно, с такой улыбкой только булки нищим раздавать. Кто бы мог подумать Или ямореход, покоритель стихий»
Опустив глаза, он уставился на свою ладонь, обтянутую чёрной лайкой. Перчатки морских офицеровбелые как цветы ландыша. А эту кожу козлёнка при даме с руки не снимешь, иначе прощай нежность, будет одно сострадание. «Ах, вы воевали!.. бедненький!»