Хорошо, хорошо! И ещёя буду править в Сардине. Один день. Дайте мне печать и ключсейчас я установлю свои порядки.
Потешный правитель знал, что разрешать. С полуденным ударом колокола дозволяется игра на любые ставки. Все сборы и налогивтрое меньше!
объявляю вам вольную волюдымить пьянящей смолой, вдыхать блаженный дым. Кто курит, тот мне брат! Где судья? где полицмейстер? дать им трубки с лучшим дурманом Вея!
Слава Калаван Яру! Слава!
Понесём его на руках в мэрию! Сегодня он наш царь!
Полная свободакак безумие! Можно плясать, оголив живот, вести себя дерзко, ноприкрыв лицо.
Половину прихожан из церквей Грома как вымелопонеслись наряжаться в легкие платья, в маскарадные личины. Почтенные люди качали головами да плевалисьв помин-день! когда надо молиться за души усопших, молодёжь бежит бесноваться! Кого за ухо, кого за воротчасть родители отловили, и под замок, на ключ. Нечего бесов тешить, отца-мать позорить.
А молодняк, связав простыни в жгутчерез окно и в сад, а тамчерез белокаменный забор. Кровь прадедов-негоциантовторгашей и разбойниковкипит в жилах как игристое вино, зовёт на подвиги и озорство.
Айда!
Куда?
В баханский храм! там угощают!
Береговой купеческой республике пристало быть терпимой к иным верам, иначе прибыль упадёт. Хотя попы-громовники осуждают, в Сарцине стоят капища вейцев, где среди ароматных курений улыбается спящий лик Бахлы с недремлющим глазом во лбу.
До Вейских острововтысяча миль морского пути на север. Там не только пиратытам шёлк и жемчуг, пряности, драгоценный лак, белый рис, красное дерево, чёрное дерево, расписной фарфор Грех пренебречь такими ценными товарами!
Кланяясь, бритоголовые бутымонахи и священники, раздавали пряный рис с оранжевым маслом. Благословляли иноверцев: «Рай всем прозревшим в ладонях Бахлы, проснувшегося и познавшего, что мир есть сон!» День Калаван Яраих день, ибо Вейострова учения о снах и пробуждении.
Они дадут рясу, юбку и шарф.
Ой, боюсь!
Да перестань, я в прошлом году так танцевала.
Лунные улыбки бутов ласково призывали снять с шеи Божье Околучистый зрак с четырьмя молниями. Как в мыльне перед купанием. Кто раздевается, тот входит во власть иных богов.
Тоже глаз, как у вас, убеждали буты. Глаз Бахлы благой, онпрозрение.
У их кумира глазница на лбу походила на лениво приоткрывшуюся раковину, откуда выглядывает шар жемчужинытомный, масляный.
Была не была! Платье долой, затянула на бёдрах шнур-опояску, облачилась в легчайшую рясу, голову обернула газовым шарфом. Никто не узнает. Ткань невесома, тело дышиткажется, на коже не материя, а воздух. Фигура брезжит под одеждой, сквозит розовой тенью. От собственной смелости живот подводит.
О, смотрите, как девицы вырядились!
Хе! будто потаскушки
Бросьте, пусть веселятся. Калаван Ярраз в году.
Таких дней надо больше. Торговля оживляется. Портовой смотритель перо сломал записывать, столько судов пришло. Торг идёт скорый и широкий. Как в лучшие времена: «Купец, разгружайвсё продано!»
Самое время наварить денег на войне, пока шары в другие земли падают. Наше зерно, наше вино везти в империю близко, на путевых расходах выгадаем.
Ближе к солнцуближе к золоту. Благодаренье Грому, над нами не каплет
Город великий, город славный! Сарцина Богатаяздесь живёт удача, здесь море денег. Всем хватает, от толстосумов-воротил до нищих. Хватает на свой оперный театр, на мостовые из камня, на университети на музей Коммерческого общества. Вот где собраны диковины и редкости пяти морей, даже идолы и украшения из-за экватораПояса Мира!
Долго купцы Великой земли точили зубы на заморские товары, долго мирились с вейцами-посредниками. Торговля через Пояс вся была в руках баханов, в их кошелях оседал навар за перекупку. Но всё дальше уходили в море корабли; наконец, перевалили жаркий Пояс, измерили лотом глубины у берегов Фаранге. Вейцев под угрозой пушек вынудили согласиться на концессии, постройку факторий, потомугольных станций для пароходов Скоро над Веем вырастут причальные башни дирижаблейвот оно, торжество!
А дьяволов-пришельцевразгромим! нам не впервой!
Поэтомугуляй, Сарцина!
Пёстрая толпа на улицах шумела и плясала, играли оркестры в городских паркаха на причалах в порту скрипели тали. Из трюмов всплывали тюки, поднимались бочки, гремели зычные команды, звучал матерный рык грузчиков, стучали паровые движки лебёдок. Буксиры волокли баржи от судов с внешнего рейда. Из рук в руки ходили пачки имперских кредиток, местные златки и ассигнации. Прямо на планшире подписывали чеки, векселя. Заключали сделки, неслись к телеграфу отбивать депеши: «Товар получен, грузим поезд». Мальчишки-рассыльные нынче получали бешеные чаевые.
Все спешили провернуть делишки в льготный день, нажиться и урвать своё.
Ставкивы слышали? выросли до небес. Сейчас один в игорном доме выложил распискусудно с экипажем и полными трюмами против дома с меблировкой и столовым серебром.
Хм, неравная игра. Надо было в ставку слуг включить.
Куртизанка Сита поставила свою ночь на карту!
А что ставят против этого?
Спорят, кто больше. Дошло до трёх тысяч золотом.
Жаль, певица Джани уехала. Такой разгул, и без актриски Её бы червонцами засыпали.
Молода ещё! выгоды не понимает Голосокптичка райская!
А ножказагляденье!..
При такой красе иметь дурня-импресариобеда.
Не скажите. У неё турне по Синей половинесперва в столичном Руэне, потом в Эренде, и везде аншлаги. Сам император
а в Эрендепринц опальный, ха-ха! Вся царская семья полюбуется.
Свечерело.
Солнце прокатилось колесом над большим городомопалив черепичные крыши цвета кофе и стены жёлтого песчаника, строгие шпили церквей и звонниц, оно алым шаром опустилось к морю. Пылал закат, волны пламенели словно кровь. Дышала теплом брусчатка мостовых, остывали крепостные валуны. Последние лучи солнца легли тусклым бликом на купол морской биржи.
Из курительных притонов веял сладковатый духтам, не таясь от полиции, макоманы вдыхали дым вейского зелья, закатывали глаза, растворяясь в грёзах.
А улицы кишели нарядной публикой! а музыка и песни взлетали выше крыш!
Эй, девицы! Верите в Бахлу? наступал одетый пиратом. Речь его звучала с чужеземным, даже не вейским акцентомкто он такой? поджарый, темноглазый, сильный как горный кот. Может, полукровка? или нарочно изменил говор?..
О, да! щебетали хохотушки, одетые баханками. Смуглые пираты с повадками котовлица скрыты шёлковыми платками, лишь очи блестят интересные парни. Можно и пококетничать.
Тогда идём к бутам! Всёсон; мир нам только кажется а мне кажется, что ты красивая. Или я ошибся? покажи лицо.
Ах, чего захотели!
Возьми её в плен, с тем же акцентом приказал темноглазому ухарю пиратский капитан, молодой и высокий. Как золотой волк среди смуглых шакалов.
Его наряд песочного цвета подпоясан алым шарфом, светлая кожа тронута загаром, низкий тюрбаниз палевого шёлка. Пшеничные брови походили на крылья солнечной чайки, а бледно-голубые глаза магически притягивали.
«Ой! наверняка он коварный и нежный?»
Я сдамся только Алому Шарфу!
Безумно рад. Давно мечтал о белокожей деве. Ты станешь жемчужиной моих покоев.
Хи-хи-хи, ДаянаЖемчужина!
Бедняжка, тебя увезут к вейцам!
Она будет любимой наложницей! вся в серебре и самоцветах
с кольцом в носу!
Ну и что? Изысканное украшение! спорила девица, спутанная кушаком пирата. Господин Алый Шарф, пожалуйте мне кольцо с рубином!
Как захочешь, о лазурь моего ожерелья. Разуйте её. Красота ноготрада для глаз.
Зачем? недовольно бросил его спутник, худой и бледный, чьи глаза были окружены синеватыми тенями, а сабля на боку казалась настоящей. Мы идём в музей, это обуза
В музей! рассмеялись девушки, шутливо теребившие Даяну. Выбирать кольцо Жемчужине!.. Ради праздника вам продадут. Будем просить именем Калаван Яра!