- С одним условием отпускаем, - придержал я Настю жестом последнюю привязку снимать.Уходишь, куда тебе положено. Иначепеняй на себя. Прибьём к чертям.
- Запомнил? - Настя брови строго свела.
Рыкнул утробно-согласно, сняла Настя последнюю привязку, и вроде как исчез он. Пошли мы обратно, а чуютут, скотина. Обмануть пытается. На Настю посмотрелтоже неспокойная.
- Думаешь, зря отпустили?спрашивает.
Я плечами пожал, закурил ещё, на тропинку вышел. Отпустили теперь, чего жалеть. В лесу смеркается уже, туман подниматься начал, самое то для упырьей охоты. Прошли ещё метров десять, чуюидёт за нами, меж сосен прячется.
- За нами идёт, сука, - говорю. - Нас боится и не показывается, а в лагерь притащится, когда все спать лягут. Если нажрётся, силы наберётбез нормального оружия хрен завалим.
- Думаешь, пугнуть стоит?спрашивает.
Я снова плечами пожал, обернулись мы, так и есть: из-за сосен выглядывает, скалится, рычит, что пёс голодный. Пока я соображал, чем его пугнуть, он и вовсе обнаглел: на тропу вышел и тащится себе не спеша, спокойненько, труп ходячий. Разозлился я, меч перехватил поудобней.
- Ах ты, сука охамевшая, - говорю, - сразу тебя прибить надо было!
Рубанул по нему, поперёк развалил. Упал упырь, я только обрадоваться успел, а он тушу свою на руках приподнял и пополз, кишки по траве потащил.
- Остановить его можешь?Настя спрашивает.
Примерился я, метнул в него меч, а он его отвёл, падла, и хрипло так смеётся: что, съел, мол? Будь у меня настоящий меч или посох по уму сделанныйприбил бы урода этого не раздумывая. А так только границу по веточке отведённой поставил.
- Мочить его, гада, надо, а нечем, - досадую, а у самого адреналин в крови гуляет. Только с голыми руками на такогоглупо и бесполезно.
А упырь тем временем часть свою отрубленную подобрал, на место приладил, прирастил, снова встал. Живучий, поганец. Но и за меч отведённый перейти не может - не пускаю я его.
- Зажги-ка огонь, - Настя мне говорит. Сама серьёзная, тоже колдовать собралась. Я зажигалку достал, чиркнул, веточку с травой запалил типа факела. Засмеялся упырь снова, ветер поднял, задул. И второй раз тоже. Сильный, гад. На третий я зажигалку оставил гореть, так он кремень вышиб. Даже сигарету мне затушил, сука. Стоит, довольный: мол, хрена с два что вы мне сделаете
Растерялся я немного: чем мочить гада? Эх, надо было его прибить, пока привязан был
- А ну-ка пригнись, Джастер, - Настя мне так властно. А голос силой налился, глубоким стал. Я не пригнулсяприсел. И вовремя: у неё за спиной воздух сгустился, крылья тёмные развернулись. И сама она изменилась: выше стала, грозная Руки в стороны широко развела, крылья расправила, а в лицо я и смотреть не стал: покровительницу свою призывает, нечего мне в это соваться. На упыря взгляд перевёл, смотрюзамер он, тоже неладное почуял, а Настя надо мной вдруг как крикнет особенно, да в ладошихлоп!
Меня ветром окатило, от упыря одни ошмётки на соснах, душу его и вовсе разметало - не собрать, а нечисти мелкой, что вокруг собиралась как стая шакалья,и в помине нет.
Встал я, обалдевший слегка, листву с иголками с себя стряхнул, кремень нашёл, зажигалку сделал, сигарету потухшую снова прикурил.
- Ух ты, круто, - говорю.Одно жалко, все сосны требухой загадились. По идее, почистить бы всё огнём живым, так ведь не поймут.
- Ничего, - Настя моя руки отряхнула гордо.Само отвалится. Лучше так, чем упырь этот.
Что тут спорить, согласился.
Пошли мы в лагерь, а там уже и ужин вовсю, и палатки общие поставлены. Даже думали нас пойти поискать по окрестностям, а мы взяли да сами нашлись. Предложили и нам поесть, а мы с Настей переглянулись и отказались: так готовить невкусно это уметь надоутром убедились. Своим мы с ней перекусили, а темнеет совсем, спать пора устраиваться: нам приключений хватило, чтобы ещё у костра с народом сидеть, о пустом слушать.
Палатка у Насти несобранная лежала. Я помощь предложил, хоть и не собирал ни разу, да ничего, под её руководством справился.
- А ты где спать будешь? - Она на меня посмотрела.
Я оглянулся на остальных, что у костра сидели: спальник-то у меня общественный и палатка тоже.
- Где место свободное, - плечами пожал.Пойду, спрошу.
- У меня свободно, - отвечает.Только ты подожди, я переоденусь.
Подождал, конечно, куда мне торопиться. Понятно, что не до амуров постельных сейчас: и за день находился, и поработать пришлось не мало, да и Настенька моя не из тех, кто вот так сразу к себе подпустит. Я радовался только, что не гонит она меня.
Пока мы на ночь устраивались, нечисть в округе опять собираться начала. И чуюпо мою душу и не с добром.
Насте про нечисть сказал, она выглянула, рукой поводила:
- За круг не заходи, - зевнула и обратно в палатку. Посмотрел я: и в самом деле, защита вокруг лагеря. Порадовался, что не придётся ночью драки с нежитью и нечистью устраивать, и тоже в палатку забрался. Настя уже сопела тихонько, а я до утра всё же вполглаза спал: слушал, как нежить да нечисть за кругом ходят, да лагерь не видят. Хорошо, вия местного мы с Настей грохнули.
Утром на рассвете проснулся, на Настеньку свою посмотрел. Сладко спит, родная, моя И такие нежность и любовь в душе поднялись, что не удержался, поцеловал свою ненаглядную в висок осторожно. Мягкие волосы, шелковистые, теплом пахнут. И до того обнять её захотелось, еле в руках себя удержал. Жаль будить, а надо дело доделатьводу из ладанки отпустить, пока спят все.
Позвал по имени негромко, разбудил, подождал перед палаткой, пока соберётся. Вышла она, спустились мы к протоке.
Настя юбку свою подобрала немного, в воду вошла. Я и смотрю, и не смотрю - слепит и красотой, и силой. Всё сделаю, чтобы она меня вспомнила.
- Смотри, - Настя говорит, - как вода пошла. И тебе она благодарна, что помог.
Посмотрел я на сделанное, улыбнулся. Приятно на душе стало: чем моглипомогли. И земля, слышу, благодарна: всё без упыря да с живой водой ей легче.
- Вместе помогли, - Насте отвечаю.Без тебя я бы ничего не сделал.
Улыбнулась она мне тепло и в лагерь пошла.
После завтрака на катер загрузились: обратно плыть, а по пути еще экскурсии посмотреть. Думали мы с Настей, что отдохнём теперь, а не вышло.
Ждали нас.
История восьмая. Памяти павших
Обратно нас решили по островкам прогулять. Много их тут было, маленькие и побольше, да всё не для постоянного житья. Да и места заповедные, на такие острова туристы на час-два и заглядывали только: сохранились тут следы от войны последней, прошла она по этим местам.
Меня с ночи бессонной да дня трудового укачало на катере: устроился в кубрике, задремал, даже выходить не хотел. С Настей не поговорить толком: народ вокруг, да и не я один спать в дорогу завалился: из команды катерной на лежанках устроились, отдыхают. Настя на палубу ушлаей вода силу даёт, а мне живой огонь ближе. Только воды её вокруг вон сколько, а огня мне не достать. Вот и дремал вполглаза, отдыхал, как мог.
Но не удалось мне отлежаться: острова показались, Настя ко мне пришла.
- Выйди, посмотри, - говорит. А сама серьёзная снова.
Встал я, вышел на палубу и ахнул мысленно: острова островами, а на них душ солдат погибшихтьма. Не одна сотня их тут, смотрят устало да печально: не обрели покой, как заслужили давно.
Посмотрел я на Настеньку, что рядом встала.
- На берег, - говорю, - нам надо. Работа для нас с тобой. Надо парней отпустить, заслужили давно.
Кивнула она, а катер к берегу подходит, причаливает. Спустился я в кубрик, собрал быстро всё, что пригодиться могло, и на палубу вернулся.
Выбрались мы на землю, инструкторша кратко про достопримечательности рассказывает, что да где находится, а я слушаю в пол-уха: и без того знаю уже, куда мне идти. Тоже место примечательное, только людей нам с Настей там не нужно, пока работаем. Повезло нам: вся толпа дружно на другую достопримечательность собралась. Настя на них глянула, на меня посмотрела, а я её за руку придержал: тонкая ладонь, прохладная.
- Не туда нам, - говорю.Пойдём, нас ждут уже.
- Ты знаешь, куда идти?удивилась немного.
- Знаю, - говорю.Зовут они и тропу показывают.
Кивнула она, и пошли мы. Ладонь я её отпустил, чтобы не смущать зря да события не торопить. Оттаивает щит её со мной рядом потихоньку и славно.