Куда ее, Аррамон? крикнул рябой мужик, останавливаясь рядом с Арно.
К станку веди, донеслось из глубины кузницы. Не в сам станок, а рядом. К коновязи.
Может, лучше закрепить? возразил рябой мужик. Она норовистая все ж.
Кузнец снова вынырнул из недр кузни, щурясь на солнце, мельком осмотрел лошадь и с легким, как показалось Арно, презрением произнес:
Как и все кобылы. В неумелых руках. Тащи на коновязь.
Ну смотри, недоверчиво пожал плечами селянин. Тебе, конечно, видней. Ты ж у нас по кобылам известный искусник. В голосе рябого велинца явно слышался ироничный подтекст.
Завидуй молча, Бонет, донеслось из кузницы.
Вскоре кузнец вышел на свет, неся в правой руке кузнечные клещи и закруткуверевочную петлю с деревянной рукояткой; в другой руке он держал небольшой ломоть черного хлеба. Подойдя к привязанной кобыле сзади не напрямую, а наискосок, кузнец негромким властным голосом крикнул «прими!». Лошадь фыркнула и слегка сместилась вправо. Кузнец отложил клещи, положил правую руку на круп лошади, провел по маклоку, приговаривая «хорошо, хорошо!», затем приблизился вплотную к животному. Протянул левую руку с хлебом к губам лошади, погладил ее по холке и гриве, зашел спереди. После того, как лошадь съела хлеб, кузнец ловким движением ухватил ее за верхнюю губу, потянул на себя, накинул сверху закрутку и молниеносно затянул ее деревянной рукояткой. Лошадь от неожиданности подала назад, но кузнец оказался проворнее.
После этого, продолжая поглаживать животное по спине, кузнец Аррамон хлопнул по задней ноге лошади, закинул плюсну себе на бедро и поднял с травы кузнечные клещи. Работал он «по-английски», без помощников: несколькими отработанными движениями выдернув ухнали* и сняв старую подкову, Аррамон бегло осмотрел копытонет ли сколов и нагноений. Затем достал из кармана фартука нож с загнутым вбок концом и приступил к расчистке копыта. Быстрыми точными движениями от зацепа к пятке он срезал рыхлую часть рога, пока не получилась неглубокая, формой напоминающая миску впадина; расчистил заворотные углы, срезал загрубевшую кожу со стрелки. Затем кузнечными клещами обкусал нарост вдоль белой линии, грубым рашпилем зачистил неровности. Закончив с расчисткой, отпустил ногу кобылы, припал к земле посмотреть, не заваливается ли копыто набок, удовлетворенно кивнул головой и перешел к следующей ноге.
[*Ухнальплоский гвоздь для прикрепления подков к копытам]
Арно с интересом наблюдал за спорой работой велинского коваля. Да и сам кузнец отличался статным видом: высокого роста, темноволосый, с тугими канатами мышц, натруженными предплечьями и широкими жилистыми запястьями; кожаный фартук в грязных пятнах и прожогах держится на ремнях с пряжками в форме подков, в правом ухе кузнецанебольшая серьга также в форме подковы. На подоле фартука Арно заметил клеймо в виде винного стаканазнак признания со стороны собратьев по ремеслу.
Фрагмент 10
Загнув последний ухналь, кузнец отвязал кобылу от металлического кольца в стене, передал поводья хозяину, сам же, склонившись к земле, внимательно осмотрел, нет ли хромоты, не заваливаются ли бабки при ходьбе. Затем распрямился, поднял инструменты с земли и неспешно направился в кузню.
Спасибо, Аррамон, крикнул ему вдогонку рябой хозяин кобылы. Сейчас отведу ее и вернусь с благодарностью. Две плетенки красногоне обижу ли?
Опять вино? послышался из кузни недовольный голос кузнеца. Куда мне его столько, грядки поливать?
Извини, сосед, денье совсем не осталось, сейчас же не осень, немного смущаясь, оправдывался рябой.
Ладно, неси, согласился кузнец, снова выходя на свет из темного нутра кузницы.
Рябой увел прочь свою гнедую, а Арно, сделав пару шагов к кузнецу, со слегка наигранным восхищением воскликнул:
А и ловок же ты работать! И букет твойдай Бог каждому!
Кузнец, прищурившись, внимательно посмотрел на Арно, словно видел его впервые, затем недоверчиво спросил:
Замыслил чего или от чистого сердца?
И то, и другое, широко улыбаясь, ответил Арно. Дело такое, мастер Аррамон. Есть у меня один человек, который пообещал изготовить мне арбалет или парочку. Но ему нужны железные частиа, значит, хороший кузнец. Вот я и подумал, что такой умелец, как ты, наверняка уже имел дело с чем-то подобным?
Видел только, как другие делают, покачал головой кузнец. Сам не пробовал.
И что же мешает попробовать?
Смотря сколько предложишь.
Уж всяко больше, чем твои безденежные односельчане.
И сколько же?
А сам сколько просишь?
Ты даже не сказал, за что именно. Что за железные части? Рычаг, орех и стремя?
Это тебе с человеком моим нужно поговорить, он в этих делах лучше разбирается.
Чего ж тогда мы тут воду в ступе месим? Веди своего человекагде ты его прячешь?
Позже подойдет, к вечеру. На месте будешь?
Кузнец молча кивнул в ответ. Арно также помолчал немного, осматривая темные закопченные стены, затем спросил:
Давно меня интересует: отчего у вас, ковалей, вечно так темно в кузнице? Почему не сделать окно в стене? Глаза же портятся, наверное?
Потому что нужно видеть цвет раскаленного металла. Цвет подсказывает, когда оно готово и для чего.
Ах, вон оно что! хлопнул себя по лбу Арно. Век живи, век учись. Да уж, этому в университетах не научат.
А ты, дескать, в университетах учился? недоверчиво прищурился кузнец, разглядывая Арно.
Было дело, скромно признался Арно. А ты меня не узнал, я смотрю?
А должен был?
Я бенефициар ваш бывший, протоиерей Арно де Серволь. Несколько лет назад заезжал к вам, не помнишь?
Не помню. Меня здесь тогда еще не было, скорее всего.
Похоже, дела в вашей деревне идут ни шатко ни валко, да? Разбегается народ понемногу?
Как и везде, пожал плечами кузнец. То граф Дерби проскачет со своими людьми, то герцог Нормандский, а людямодно разоренье. Плюс дожди да неурожаи в последние годы. В город все бегут, в городе вся сила. Сеньоры, конечно, пытаются удержать людей на земле: снижают повинности, переводят с агриера на чинш. Но мало помогает. Только вон один мельник у нас и богатеет, в голосе кузнеца Арно услышал нотки глухой неприязни.
Это уж как водится, поддакнул он Аррамону. Крупная рыба становится крупнее, мелкаямельчает. А сам-то чего здесь киснешь? Отчего не пойдешь в Либурн или Бордо?
Давно уже собираюсь. Меня даже в оружейные мастерские в Бордо звали. И сеньор один французский к себе приглашал войсковым кузнецом, двенадцать турских ливров в год обещал! Вот закончу все дела здесьи пойду. Деньжат только подкоплю немного.
И к кому пойдешь? К англичанам в Бордо или к французскому сеньору?
Не знаю пока. Мне без разницы. Кто больше предложит, туда и пойду. А с чего это твое преподобие столь подробно мною интересуется? Аррамон с подозрением покосился на Арно. Кажется, ты сказал «бывший бенефициар»? Почему бывший? Что, отобрали деревеньку за пьянство?
Разве я похож на пропойцу? усмехнулся Арно.
Да вроде как нет. Так за что ж тогда отобрали? напирал Аррамон.
Почему обязательно «отобрали»? Когда заканчиваешь учебу в университете, бенефиций могут просто передать другому схолару.
Но это же не твой случай, да? заговорщицки подмигнул кузнец.
От твоей проницательности ничто не утаится, смиренным тоном ответствовал Арно. На самом деле, дело не в пьянстве, дело в бабе.
А, так ты по этому делу. И что же случилосьзаловили тебя в койке с монашкой?
Почти угадал. Все же прав был святой Киприан Карфагенский: женщина есть инструмент, используемый Дьяволом для овладения нашими душами.
А по мне, так они просто алчные коварные зверьки! с неожиданной злостью в голосе выпалил Аррамон.
Это да, вероломствоих второе имя, поддакнул Арно. Горче смерти женщина, потому что онасеть, и сердце еесилки, руки ееоковы. Правоте твоей порукасам Иоанн Златоуст, утверждавший, что из всех диких животных самое опасное есть женщина.
Он правда так говорил? заинтересованно спросил кузнец.