Год гнева ГосподняГеоргий Анатольевич Шатай
Пролог
Anno Domini MCCCXXXIII, западные пределы империи Юань
Прости, что нарушаю твой покой, господин, прошелестел из-за полога цатхира тихий голос писаря-суруксута, вкрадчивый и обволакивающий, словно незрелая хурма. Но у меня важные новости.
Эл-Тэмур ничего не ответил вошедшему, лишь чуть заметно кивнул головой. Суруксут, почтительно согнувшись и стараясь не смотреть в красные от бессонницы глаза стареющего сэнгуна, семенящим шагом подошел ближе.
Только что схватили лазутчика, продолжил писарь. Похоже, он из Кара-Корта. Пытался пробраться ночью через наши обозы. Утверждает, что имеет важный разговор к тебе, господин. Говорит, что знает слабые места в обороне крепости; что поможет тебе взять город в обмен на небольшое вознаграждение. Прикажешь привести его, мой господин?
Слегка раскачиваясь из стороны в сторону, Эл-Тэмур неохотно приоткрыл набухшие веки:
Веди. И поторопись. Скоро светает.
Холодный утренний воздух назойливо просачивался сквозь войлочные щели, вытягивал остатки тепла. Эл-Тэмур ненавидел эти места. Даже сейчас, ранней весной, они нагоняли на него тоску и уныние. Безлюдные каменистые пустоши, скалы, покрытые блестящей пленкой «пустынного загара», солончаки да холмы с редкими порослями тамариска и дикого ревеня. Редко-редко промелькнет меж камней змейка-стрела, высунется из своей норы сурок-тарбаган или прощебечет в небе стайка сорокопутов и снова гнетущая тишина и безлюдье.
Тургахуты ввели изможденного тангута, одетого в пропитанный пылью тулуп и потертую остроконечную шапку. От пленника смердило застарелым потом и звериным запахом страха. Эл-Тэмур слишком часто слышал этот запах, чтобы спутать его с чем-то другим. Едва переступив порог, лазутчик поспешно опустился на колени и прильнул лицом к разостланному на земле ковру.
Как твое имя, тангут? не размыкая сонных век, спросил Эл-Тэмур.
Цихох, повелитель, пленник попытался было поднять голову, но тут же почувствовал упершееся ему в шею острие копья. Я могу быть тебе полезен, повелитель. Я знаю, куда кара-кортский наместник Хордаут приказал спрятать сокровища Черного города.
Едва заметное оживление промелькнуло в раскосых глазах Эл-Тэмура. Кто знает, вдруг все эти рассказы о восьмидесяти арбах, груженых кара-кортским золотом и не легенды вовсе?
Продолжай, кивнул он.
Я прошу для себя лишь малую часть от этих несметных сокровищ, повелитель, лишь малую! перебежчик опять было дернулся головой и снова уперся шеей в острие копья.
Найти золото в вашем иссохшем городишке мои воины смогут и сами. Они перевернут его вверх дном и отыщут все до последней крупинки. За что мне платить тебе?
За жизни, повелитель. За жизни твоих храбрых воинов, что погибнут при штурме Черного города. И поверь мне их будет немало. Кому, как не мне, знать эти стены. Но я знаю и другое.
Говори, все тем же бесстрастным голосом повелел Эл-Тэмур.
Я знаю уязвимое место этой крепости. Я видел, у вас есть камнеметные машины. Я укажу, куда нужно бить. Два-три десятка камней и вы разрушите стену. Хордаут не знает и никто не знает что в том месте она полая. Они не успеют организовать оборону у пролома. Вам останется перебить два десятка лучников и вы окажетесь в крепости.
Сладки речи твои, тангут. И сколько же золота ты хочешь? острый взгляд Эл-Тэмура скользнул по лицу пленника. Тот, помявшись, ответил:
Столько, сколько смогу унести на себе, повелитель. Это очень скромная цена за жизни твоих храбрейших воинов.
Хорошо, если все будет так, как ты говоришь, ты получишь свое золото. Ты же сказал, что знаешь, где оно?
Хордаут приказал спрятать его на дне старого колодца в северо-западном углу крепости, рядом с большим субурганом. Я покажу место.
Эл-Тэмур не спеша поднялся на ноги и направился к выходу из шатра.
Пойдешь с нами. Если солгал мне хоть в чем-то тебя сварят заживо. А теперь говори, что ты делал в нашем обозе ночью? Что ты разнюхивал? Кто тебя послал и зачем?
Клянусь, повелитель, я ничего не разнюхивал, затараторил Цихох. Я вышел из Кара-Корта четыре ночи назад, чтобы идти в Западный город. Но мне не удалось пройти: Сурочья долина оказалась вся затоплена. Я встретил рыбака, он сказал мне, что когда обрушилась гора Циньчжоу, она изменила русло реки Хэйхэ. Тогда я пошел назад в Кара-Корт. Твои обозы перегородили урочище Торой-онцэ, поэтому я решил пробраться через них в темноте
Снаружи уже почти рассвело. Холодный восточный ветер с завыванием кружил над холмами черную песчаную пыль. Огни на крепостной стене Кара-Корта тихо догорали в исчезающем полумраке пустынного утра.
Что-то насторожило опытный глаз Эл-Тэмура. Он долго вглядывался в размытые очертания крепости, пытаясь понять, что было не так. Огни на высоких глинобитных стенах по-прежнему не шевелились. Подозвав к себе жестом суруксута, Эл-Тэмур приказал выслать к крепости конных разведчиков. Вернувшись, те подтвердили, что не увидели на стенах никого, лишь догоравшие факелы. «Что за уловку на этот раз решили устроить проклятые тангуты?» раздраженно подумал Эл-Тэмур.
Сколько всего жителей в Кара-Корте? спросил он переминавшегося неподалеку Цихоха.
Около шести сотен, повелитель. Из них сотни две мужчин, способных сражаться.
«Они не могли выйти из города незамеченными, с лошадьми, женщинами и поклажей», рассуждал Эл-Тэмур. «С трех сторон город окружен моими воинами, а с юга высокими горами, по которым даже днем карабкаться небезопасно».
Выдвигаемся, наконец, приказал Эл-Тэмур. Вывести камнеметы на удаление ста шагов и ждать приказа.
Цихох, как и обещал, показал слабое место в крепостной кладке. Все то время, пока камнеметы дробили северную стену, ни единой стрелы не прилетело с той стороны. Кара-Корт как будто вымер за эту ночь.
Тангут-перебежчик не соврал. Хватило двух десятков камней, чтобы стена у северо-западной угловой башни рассыпалась, как комок высохшей грязи. Но ни один человек не появился в проломе, не принялся заваливать его камнями.
Эл-Тэмур махнул рукой, и легкая конница неспешно двинулась к проему, держа луки наготове. Ни единого звука не доносилось со стороны крепости, лишь ледяной ветер, подвывая, швырял в глаза песчаную пыль.
Передовой отряд прошел через пролом, за ним еще один, и еще. Эл-Тэмур взглянул на трусившего неподалеку тангута. На лице того без труда читалось недоумение, замешательство и страх за свою вдруг ставшую почти бесполезной жизнь.
Воины Эл-Тэмура обыскали каждый дом, каждую фанзу, каждый закуток этого пустынного города. Ни души. Все жители Кара-Корта каким-то непостижимым образом исчезли этой ночью. Предварительно отравив своих овец, коз и даже собак, трупами которых были устланы мощеные камнем улицы.
И, разумеется, никаких следов сказочных богатств. Лишь разбитая глиняная посуда повсюду, да рассыпанное зерно, по которому сновали полчища голодных крыс.
Эл-Тэмур подозвал к себе трясущегося от страха тангута:
Я передумал. Я не стану варить тебя заживо. Дерево здесь слишком ценно, чтобы тратить его попусту. Я просто прикажу содрать с тебя кожу. Если, конечно, мы не найдем здесь твоего золота.
Цихох попытался что-то ответить, но смог выдавить из себя лишь несколько клокочущих звуков. Откашлявшись и сглотнув слюну, он указал рукой на северо-запад, суетливо бормоча:
Старый колодец там, там должно быть золото, я сам слышал, как Хордаут приказывал, он не знал, что я слышу, золото наверняка там
Старый глинобитный кудук был завален камнями и трупами собак. Цихох торопливо принялся оттаскивать их в сторону. Эл-Тэмур, скривившись, наблюдал за его суетливыми движениями. Разумеется, никакого золота здесь нет и, скорее всего, никогда не было; но эти попытки завшивленного тангута продлить свою никчемную жизнь были, по крайней мере, забавны.
Изодранными в кровь руками Цихох ухватился за каменную крышку колодца и попытался ее сдвинуть, сопровождаемый насмешками окруживших его всадников. Эл-Тэмур жестом приказал одному из них спешиться и помочь тангуту. Крышка понемногу начала поддаваться.